Немного скандала

Уайлдс Эмма

До тех пор пока он не свыкнется с этой мыслью – если когда-нибудь свыкнется, – он может повести себя весьма неразумно. Несомненно, он очень зол на них обеих. Не исключая такую возможность, она чуть неуверенно предположила:

– Кроме того, наверное, можно уговорить портниху поторопиться с платьями, для которых с вас вчера снимали мерки.

– Я более чем уверен, что сам смогу обеспечить вас всем необходимым, Эмилия, – спокойно заявил муж ее племянницы. – Если бы не сегодняшняя спешка…

Эмилия быстро обернулась к нему со счастливой улыбкой на губах:

–

Мне вообще-то все равно, что носить. Спросите тетю Софи. Все это совсем не беда. Я не жду, что вы станете меня баловать.

– Не лишайте меня удовольствия. – Его темные глаза сияли, когда он смотрел на свою юную жену. Пальцы нежно гладили ее щеку.

София знала, что они уже забыли о ней, занятые друг другом. Так и должно быть. Если бы одной любви было достаточно…

Бывает иногда, что нет. Была бы жива сейчас Анна Сент-Джеймс, что бы она сказала?

Нужно ли сказать о картине и ожерелье?

Нет, решила София. Они слишком счастливы, и сегодня, в конце концов, день их свадьбы. Старой трагедии не место среди ликования.

– Мне бы хотелось, чтобы вы запомнили – я говорил Алексу, что, по моему мнению, он попал в беду, – сказал Майкл с едва скрытым торжеством в голосе. – И скоропалительный брак тому подтверждение.

Они шли по улице. Люк посторонился, уступая дорогу молодой женщине, за которой по пятам следовали двое детей. Еще один вцепился ей в руку. Его сапоги разбрызгивали жидкую грязь.

– Твое интуитивное замечание насчет любви должным образом оценено, – сухо отозвался он. – Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу: ты не первый, кто заметил, что чувство может роковым образом повлиять на жизнь холостяка.

– Может, и нет, – не сдавался Майкл. – Но я не эксперт в подобных вопросах, и все же я говорил Алексу, что он наивный глупец, если полагает, что сможет вовремя остановиться и не пасть к ногам очаровательной мисс Паттон.

– Теперь очаровательной миссис Сент-Джеймс.

– Действительно. Один из нас троих сдался. Не думал, что когда-нибудь увижу, как это случится.

Как верно замечено! Они были не только друзьями, думал Люк, они были братьями, и не только на войне, но и в жизни. В Испании их сблизила опасная миссия, возложенная на них британским правительством: старые друзья и новоиспеченные товарищи. Он не мог и представить, чтобы Алекс уступил романтическому влечению настолько, чтобы жениться, да еще в спешке, втайне. Снова нахлынули воспоминания, и сладкие, и горькие, и чувства которые Люк не желал бы открыть никому, даже Майклу.

Накануне весь день уныло моросил дождь, и на улицах было мокро. Нездоровые лондонские испарения ощущались сейчас сильнее обычного. Вряд ли его сапоги станут роптать, философствовал Люк, если он заляпает их грязью. Поэтому какая разница, если он идет не разбирая дороги!

– Меня интересует ключ. Что это за ключ? И какого черта он ему понадобился? Он сообщил хоть какую-нибудь подробность?

– Нет.

Майкл умел казаться равнодушным, как никто другой.

– Однако что-то есть? – Люк отлично знал друга, хоть и не мог читать его мысли.

– Да. Кое-что

послужило запалом для этого столь нежеланного романа. – Майкл пригнулся, чтобы не задеть ветку дерева, отягощенную хрустальными каплями прошедшего дождя. – В деле замешан кое-кто еще.

– Замешан – каким образом?

Пока они пересекали улицу, направляясь к фамильному лондонскому особняку Люка, он слушал объяснения Майкла. Некий аноним посылал старые любовные письма обоим – и леди Эмилии, и Алексу.

– Отсюда возникают два вопроса: кто и зачем?

– Не говоря уж о том – как? – тихо добавил Майкл, – довольно быстро докопался до скандала, который случился десятки лет назад, с участием деда Эмилии, тогдашнего графа Хатауэй, и сестры отца нынешнего герцога Баркли. Хатауэй был женат, и Алекс сказал нам об этом. Но разве это беда? Мы оба знаем, что брачные обеты нарушаются сплошь да рядом. Зато она была свободна и, как говорят мои источники, молода, красива и готовилась вступить в выгодный брак. Отсюда гнев герцога и вызов на дуэль, когда леди погибла при очень подозрительных обстоятельствах. Итак, он убил графа на дуэли, это было встречено всеобщим негодованием.

Люк обдумывал услышанное, отмечая тем временем, что сырой воздух уже сгустился в низкие полосы тумана на улицах.

– Полагаю, вот и объяснение вражды между семьями.

Лишь один член семьи – что со стороны Эмилии, что со стороны Алекса – присутствовал на бракосочетании. Молодожены были счастливы, однако будущее их брака не казалось столь уж безоблачным.

– Действительно, – согласился Майкл.

– Кажется естественным предположить, что эти письма писали друг другу любовники, родившиеся под несчастной звездой.

– Я тоже пришел к подобному заключению.

– Кто мог бы посылать письма? – задумчиво спросил Люк. – И где они их добыли, черт возьми?

– Любопытный вопрос. Сначала, – заговорил Майкл, словно размышляя вслух, поднимаясь тем временем по каменным ступенькам резиденции, – я предположил, что это либо тетка Эмилии, либо бабка Алекса. В конце концов, наверное, именно так должна поступить женщина, желая раздуть пламя новой любви при помощи былого романа. Но я, право, не вижу, как леди Маккей вообще могла заполучить эти письма. Она родня Паттонам только через замужество сестры, а мать Эмилии давно умерла. Участником первоначальной ссоры был отец графа Хатауэя. Если у Хатауэя были письма, вряд ли он отдал бы их свояченице. Кроме того, если бы она каким-то образом получила эти письма и захотела бы, чтобы племянница их прочла, не проще было бы отдать всю стопку сразу?

Люк открыл дверь, и оба прошли в дом. Лакей поспешил взять их плащи. После промозглой сырости на улице дом казался особенно теплым и уютным. Спустя некоторое время, когда они сидели перед камином в библиотеке, со стаканами виски в руках, Майкл продолжал:

– По разным причинам я исключаю вдовствующую герцогиню. Не в ее характере действовать исподтишка, и я серьезно сомневаюсь, чтобы она стала поощрять какой бы то ни было союз между их семействами.

– Тебя очень увлекла эта драма, – с улыбкой заметил Люк.