Немтырь
Шрифт:
— Доброго утречка! Вижу, вылез из берлоги?
— Здравствуй, дорогой! — вставая с чурки, ответил Янис, но руки для приветствия подавать не стал. — Надоело лежать в четырех стенах, решил свежим духом подышать.
— Это ладно! Знать, дело к здоровью идет, — присаживаясь на корточки рядом, довольно отметил Дмитрий и, дождавшись, когда Янис присядет, продолжил разговор. Сначала поинтересовался о здоровье:
— Как рука? Пальцы работают?
Янис пошевелил, немного повернул кисть в запястье. Дмитрий покачал головой:
— Работает, знать, восстановится.
— Сегодня уже получше, — согласился Янис. — Слабости нет, голова не кружится.
— Вот и славно! А я, ить, вчерась запоздно прибыл. К тебе не пошел, там у тебя все прибрали. Зверь-то к нашему приходу вздулся, пришлось яму поглубже копать, чтоб не пах. Скажу тебе, большой медведь! Там, за огородом закопали… — пояснил Дмитрий, при этом притупив взгляд в землю. — Собаку в другом месте… Под кедром.
Янис вздрогнул: «Если под кедром, то там же похоронен Клим-гора… Наверное, нашли останки». Побелел, ожидая новых вопросов.
— Картошку доокучили, — продолжал Дмитрий. — Револьверт нашли, на зимовье под стреху поклали. Улей поставили. Андрейка такомо щас у тебя живет, за хозяйством глядит. А я вот приехал, сам знашь: покосы, сено убирать надобно.
— Спасибо огромное за все! — поблагодарил Янис, боясь заглянуть ему в глаза. А в голове как будто удары молотом по наковальне: тук-тук-тук. Знает или нет?
— Ты покуда посиди, Агрипина щас каши да молока сготовит. А я пойду за конями, — встал, не глядя на него, пошел к ручью, — ить, сено надо метать.
— Агрипина кто тебе? — не зная, что сказать в таком случае, просто так спросил Янис.
— Так, жона она мене, — через спину ответил тот и Янис все понял: «Знают… Нашли. Видели».
Деревня оживала. Тут и там в домах хлопали двери, женщины выгоняли коров. Мужики, постукивая деревом и железом, готовились к работе. Рядом с ними крутились дети. Начинался обычный трудовой день.
Из дома по соседству выскочил Никитка, увидел Яниса, бросился к нему. Сразу с испуганными глазенками спросил:
— Ты пошто тутака?
— Вот, вышел на волю, — с улыбкой ответил он.
— Сталось что-то, что ли?
— Нет, все хорошо.
— Ух! — мальчишка с облегчением вздохнул. — Я ить, думал, брякнулся опять, руку заломал. Ись хошь?
— Молока бы.
— Щас домой сбегаю, принесу, — пообещал он и убежал, только пятки засверкали.
Дмитрий провел в поводу к дому лошадей. Поровнявшись, сухо спросил:
— Ишо не кормили?
— Ничего, подожду. Мне торопиться некуда, — равнодушно ответил Янис.
Прошло достаточно времени. Староверы постепенно покидали усадьбы, кто пешком, другие на лошадях — каждый скромно приветствовал его как старого знакомого, даже те, кого он не видел в глаза. Ушел на покос и Дмитрий, вместе с братом Егором. Как позже Янис узнал от Никитки, это был его отец, а Дмитрий приходился ему дядей. Вместе с ними, помахав
Вскоре, когда все стихло, он увидел Катю. Она вышла из ограды с корзинкой в руках, направилась к нему. Янис заволновался, вскочил с чурки, сделал шаг навстречу. Девушка заметила это, смутилась, пошла медленнее. Опустила взгляд в землю, покраснела, нервно поправила на голове укрывающий волосы платок.
Расстояние в сто шагов от дома казалось Янису слишком длинным. Он не видел ее всего лишь один день, а, как показалось, целый месяц. Ночью плохо спал и сегодня утром встал и вышел на улицу, возможно, потому, что хотел встретиться.
— Доброго утречка вам, — склонив голову, прощебетала девушка ласточкой и, после ответного приветствия, указала на корзинку. — Принесла покушать. Тут яйца, сметанка, а кашу, — посмотрела на дом Дмитрия, — обещалась Агрипина сготовить. Сегодня я вам помогать буду. Тятечка Никитку на покос снарядил, сено грести. Тут кушать будете или в избушку занесть?
— Наверное, туда, — растерялся Янис, сообразив, что там они будут хоть какое-то время наедине.
Она прошла вперед, распахнула дверь и исчезла внутри:
— Ух, как у вас тут дышать тесно! Надобно свежесть пустить, пусть открыто будет, — а сама схватила ведро, выскочила и исчезла за углом.
Янис покраснел: стыдно перед девушкой. Катя, нисколько не смущаясь, скоро вернулась, оставила нужник на улице, опять зашла внутрь, недовольно заговорила:
— Как-то Никитка вчерась посуду не помыл? Надобно было убрать.
Собрала девушка со стола грязную чашку, кружку, ложку, ушла на ручей. Он тем временем осторожно перелез через порог, присел на нары. Дождавшись Катю, любуясь каждым ее движением, нечаянно сказал:
— А ты проворная, скорая на руку. И красивая!
От таких слов Катя замерла, с удивлением посмотрела на него. Потом, осознав смысл сказанного, покраснела, отвернулась, наливая молоко в кружку, пролила из-за задрожавших рук.
— Тоже мне… Такая, как все, — наконец-то нашла что ответить она. — А у вас в миру не такие?
— Есть… Красивые… — не ожидая такого вопроса, задумчиво ответил он. — Но ты особенная.
Застигнутая врасплох комплиментом, девушка растерялась. Видно никто не говорил ей таких слов, и они действовали на нее как первый поцелуй. Она бросала испуганный взгляд широко открытых голубых глаз то на него, то куда-то по углам избы.
Спасла Агрипина, принесла в горшочке горячей каши. Радуясь ее появлению, Катя, казалось, была на грани нервного срыва: заговорила так, что не переслушать. О том, как им сегодня ночью не давала спать кошка, сколько корова дала молока, как долго они вчера убирали сено, какая в этом году молодая картошка и другие мелочи. Агрипина заметила изменения в ее поведении, с подозрением посмотрела на нее, потом на Яниса, но промолчала. Переложив овсянку в чашку гостя, собралась уходить. Задержалась, посмотрела на Катю: ты идешь или нет? Та поняла, быстро собрала свою посуду в корзинку, поспешила за ней. Янис остался один, но ненадолго.