Ненависть
Шрифт:
Драчъ не далъ договорить Володѣ. Онъ искренно и громко захохоталъ.
— Брось, Владимiръ Матвѣевичъ… Знаю, скажешь: — шпонажъ, подслушиваніе… еще скажешь — провокація!.. Брось эти буржуазные предразсудки… Оставь это для нихъ. Помни: — намъ все… все позволено. И нѣтъ такой гнусности, на которую мы должны пойти если этого потребуетъ польза нашей партіи. Такъ то, милый чистюлечка… ну да увидишь, поработаешь съ нами и поймешь, что намъ все, понимаешь, все позволено!
Володя не нашелся, что возразить,
Володя ждалъ теперь сочельника, когда былъ назначенъ партійный судъ надъ Далекихъ.
Часа въ четыре, когда стало смеркаться, Володя подошелъ опять къ тому же дому подлѣ Сѣнной и смѣло поднялся къ квартире Далекихъ. Онъ позвонилъ. Онъ зналъ, что Далекихъ предупредили и что тотъ долженъ ждать его.
Далекихъ самъ открылъ двери Володѣ. Онъ былъ по праздничному прифранченъ, въ новомъ пиджакѣ, съ яркимъ цвѣтнымъ галстухомъ и, какъ показалось Володѣ, навеселѣ.
Онъ поздоровался съ Володей и, не приглашая Володю во внутреннія комнаты, оставилъ его на кухнѣ и прошелъ чтобы одѣться. Володя слышалъ, какъ Далекихъ говорилъ кому-то: -
— Такъ елочку то, мамаша, погодите зажигать до меня.
Володя ощутилъ на кухнѣ слабый запахъ елочной хвои, такъ много ему напомнившій.
Далекихъ сейчасъ же и вышелъ. Онъ былъ въ хорошей шубѣ и меховой шапкѣ.
— Простите, товарищъ, задержался маленько. Дѣтей, жену предупредить надо было… Я всегда готовъ, если партійная нужда, засѣданіе партійнаго комитета, я самъ понимаю, безъ меня никогда не обойдутся, Товарищъ Малининъ мнѣ — полное довѣріе… Тутъ, конечно, елка, семейныя слабости ну, полагаю, очень то не задержимся. Я съ открытою душою иду на такое дѣло.
Они вышли. Извозчикъ дожидался Володю.
— Я полагалъ на трамваѣ, - сказалъ Далекихъ. — Развѣ далеко куда?
— Да очень далеко, — сказалъ Володя и затѣмъ всю дорогу до Мурзинки они молчали.
Они подъѣхали уже въ полномъ мракѣ къ пустой дачѣ стоявшей совсѣмъ на окраинѣ. Далекихъ засуетился и спросилъ теперь ломающимся неровнымъ голосомъ: -
— Не знаете, Владимiръ Матвѣевичъ, о чемъ собственно рѣчь будетъ?
Володя не отвѣтилъ и пропустилъ Далекихъ впередъ. Тотъ пошелъ неохотно, оглянулся на отъѣзжавшаго извозчика и точно хотѣлъ повернуть назадъ, но потомъ махнулъ рукою и рѣшительно вошелъ въ двери.
Онъ увидалъ комнату, гдѣ посрединѣ стоялъ столъ и кругомъ нѣсколько простыхъ стульевъ и скамейка. На столѣ горѣло двѣ свѣчи поставленныхъ въ пустыя пивныя бутылки. Въ ихъ неяркомъ и печальномъ свѣтѣ Далекихъ увидалъ сердитое лицо Малинина и весь комитетъ въ сборѣ. Рядомъ съ Малининымъ сидѣлъ Драчъ и передъ нимъ лежала кипа какихъ то бумажекъ. Еще замѣтилъ Далекихъ, что окна комнаты были не только заложены ставнями, но и занавѣшены суконными одеялами. Сквозь румянецъ
— Здравствуйте, товарищи, коли чѣмъ могу услужить вамъ, я въ полной готовности.
Малининъ, мявшій свою неровную черную короткую бороду поднялъ глаза на Далекихъ и сказалъ ровнымъ, негромкимъ и преувеличенно спокойнымъ голосомъ.
— Скажите мнѣ, Далекихъ, съ какихъ поръ вы находитесь секретнымъ агентомъ полиціи?..
— Я?… Да… То-ись?… Какъ это?… Не ослышался-ли я?.. Я васъ, товарищъ, просто не понимаю…
— Хорошо… Я вамъ разъясню. Вы вѣроятно знаете, кто такое Домкратъ?..
Лицо стараго рабочаго стало совершенно бѣлымъ. Глаза потухли.
— То-ись?.. Домкратъ?.. Это я, конечно, обязанъ даже знать… Это знаете, машина, чтобы, значить, поднимать.
— Вы отлично знаете, Далекихъ, что тутъ рѣчь идетъ вовсе не о машинѣ, а о человѣкѣ… О васъ Далекихъ … Это ваша кличка, подъ которой вы записаны въ охранномъ отдѣленіи.
Далекихъ развелъ руками.
— Какъ передъ Истиннымъ!.. Hелѣпо какъ то и странно!.. Такое заблуждение, можно сказать… Я васъ, товарищъ, неясно понимаю.
— Такъ я вамъ это разъясню, яcнѣе бѣлаго дня станетъ вамъ, — сказалъ Драчъ и изъ кипы бумагъ досталъ небольшой картонъ, съ наклеенной на немъ фотографіей и, не выпуская его изъ рукъ, протянулъ къ самому лицу Далекихъ.
— Это вамъ знакомо?..
Далекихъ тяжело вздохнулъ и низко опустилъ голову.
— Ну, вотъ что, Далекихъ, — сказалъ Малининъ, — вы, когда вступали въ партію, знали чѣмъ вы рискуете въ случаѣ измѣны?.. Вы человѣкъ не молодой, притомъ-же въ свое время пострадавшій за убѣжденiя и старый партийный работникъ. Намъ хотѣлось-бы знать, какая корысть заставила васъ пойти на предательство?..
Далекихъ поднялъ голову и долгимъ, острымъ взглядомъ смотрѣлъ прямо въ глаза Малинину. Тотъ опустилъ глаза. Далекихъ тяжко вздохнулъ.
— Что-жъ, — тихо сказалъ онъ. — Знаю, что кончено.
Онъ глазами обвелъ всѣхъ бывшихъ въ комнатѣ, долго сосредоточенно смотрѣлъ на Гуммеля, Драча и на трехъ мало знакомыхъ ему молодыхъ людей, въ крестьянской одеждѣ и прошепталъ: -
— Пощады не будетъ.
— Вы это, однако, знали, — сухо сказалъ Малининъ.
— За сколько же вы насъ предали?..
— Ни за сколько.
— То-есть?..
— Сдѣлалъ я это по убѣжденію… По чистой совѣсти… Какъ убедился въ томъ, гдѣ правда, гдѣ кривда.
— Вы нарочно вступили въ партію, чтобы предать насъ?..
— Ничего подобнаго. Вы-же сами знаете. Я пошелъ въ партію, потому что повѣрилъ, что она даетъ подлинное равенство и что любовь даетъ она намъ. Я повѣрилъ, что евангеліе Господа Нашего Иисуса Христа и соціализмъ — это одно и тоже. Я пошелъ въ партію, потому что мнѣ сказали, что она борется за бѣдныхъ людей, чтобы освободить ихъ и дать имъ лучшую жизню.