Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
Идти по головам слабых – как же это низко!
– Может, это именно ты так утроен, Луи? Я не буду поднимать руку. Унизить человека это и есть настоящая мерзость и осквернение. Возможно, что у тебя пробудится совесть, и ты извинишься, – отстаиваю свою позицию. Конечно, раньше моем мнение было таковым и даже более острым, но на этом этапе жизни я такого не стерплю. Опыт на своей шкуре – всегда лучший урок и советник в будущем. Пять лет назад на моих руках было не меньше грязи, и какой бы хорошей я не была сегодня, уже никогда не смогу избавиться от чувства скверны.
–
– Я не покровительственна вашим амбициям. Это неправильно, уничтожать человека – низко. То, что вы ходите по головам слабых – ничтожно. И придет однажды тот момент, который переломит вас всех, заставит самых больших и сильных опускать голову при слабых. А что касается меня – никто не посмеет перейти мой порог, учитывая вашу сомнительную чистоту.
Нервно дышу. Между нами повисло тугое молчание, которое я не стремлюсь больше нарушать. Луи любопытно осматривает меня, очень даже заинтересовавшись моей позицией. Я никогда не вернусь к прежним амбициям, нью-йоркским правилам выживания, но и не дам себя в обиду. Встаю из-за стола, потрясенная словами парня как и его не здравым рассуждении о жизни нью-йоркской элите. Элита – лишь слово из грязи, что дождется совего летнего дождя, размывая все поганое и лишая их силы. Луи внимательно наблюдает за мной и тем, как я застегиваю пальто.
– Ты уходишь, потому что у нас слишком непристойная тема? – поддает он голос, все еще рассматривая меня, как-то уже значительно раздражительно для меня меня самой. Что такого он сейчас во мне видит, что склоняет голову на бок? Чем забавляется?
– Я ухожу, потому что не хочу с тобой беседовать, Луи.
– Вот как? – слишком фальшиво удивляется.
– Да, и если ты думаешь, что после этого сможешь подойти ко мне, то ты очень ошибаешься. Не в моих правилах общаться с избранной аристократией большого города, – в мои слова выплескивается гордость и непоколебимость.
– Роуз, Роуз, Роуз… а я думал, что мы поладили, – он встает и так же застегивает верхнюю одежду, – Я тебя провожу, на улице темно. И мне, как парню, одному из избранной аристократической элиты Нью-Йоркских подворотней, не позволяет воспитание отпускать девушку одну.
Он резок и холоден, что заставляет насторожиться. Я не согласна, что он хочет проводить меня, но Луи уже готов идти и оплачивает наш заказ. Я не сопротивляюсь. Я далеко не актриса, чтобы снимать в своей жизни драму, тем более на публике. Но тем не менее, я красноречиво оглядываю парня, молча отправившись на выход.
Выходим на холодную улицу, и я не смею смотреть на него. Не желаю видеть то, как он рад тому, что я оказалась слишком правильной. Но это далеко не так. Да, соглашусь с тем, что я не буду терпеть издевательства, но и не вступлю в драку. Человек посмеет издеваться надо мной только в том случае, если я сама это допущу. А я не знаю таких людей, которым я могу отдать себя и терпеть то, что захотят они. Да кому это вообще нужно? На кой черт травить жизнь друг другу? Нет, никогда, ни каких издевательств,
– Ты задумалась над тем, какой я плохой мальчик? – внезапно спрашивает парень.
– У нас разные миры, Луи. Ты построен как чертов эгоист, а я готова еще полетать в облаках. Не нужно ломать мои миры, я не хочу этого, – качаю я головой, засовывая руки в карманы пальто.
– Я не обижу тебя, Розали, – останавливает он меня, легко касаясь руки через ткань перчаток. С укором смотрю на него, стерпев прикосновения, которые мне так не привычны и несколько не приятны в этой близости. Парень выдыхает, словно ища некие силы, чтобы поладить со мной.
– Пару минут обратно ты утверждал о другом, – угрюмо говорю я.
– Ты попросила не рушить твои миры. Я не пытаюсь этого сделать. Скорее подготовил тебя к нью-йоркским трудностям. Такой как ты – будет не легко.
– Я жила в Англии пять лет, но до этого выросла тут. Мне не нужно объяснять законы гнилых улиц.
– Розали, я серьезно. Ты можешь думать что угодно, но я не буду тебя трогать. Просто, при необходимости, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, – Луи все еще держит мою руку, пока я в замешательстве. Он – чертовски разный. Сначала мил, потом правдив и даже резок, а теперь хочет некого доверия, которое я не могу предоставить. И сколько я буду еще ощущать это прикосновение? Мне не приятен этот жест.
– Трогать морально или физически? – приподнимаю бровь, а он издает смешок.
– Отнюдь и пальцем не коснусь, и не буду нервировать, честно, – вновь ясно улыбается он, поднимая руки, словно обезоружен. Но это всего лишь слова и жесты.
– Я все еще слежу за тобой, – закатываю я глаза, и отвожу взгляд в сторону, вновь начиная идти. Парень поддерживает меня, понимая, что ему удалось исправить ситуацию. Но теперь я буду осторожна с Луи и каждый раз думать о последствиях.
Черт. Стеффани. Мне нужно с ней поговорить. Найл не внушает доверие и то, что она признала о своей боязни – сильно задевает мои чувства беспокойства. И во что я вновь себя втягиваю?
========== Часть 11 ==========
Моя ночь проходит спокойно, тихо и одиноко. Мой странный сосед, как и должно было быть, не пришел ночевать, а мои звонки Стеффани прерывал голос, который сообщал, что телефон вне зоне досягаемости. Мне стало тревожно за Стефф, может мы и не подруги, как заметил Луи, но она моя кузина, а значит какая-то, но родственница. Не одна я люблю попадать в неприятности.
Утром я не спеша собралась на учебу, при этом успев спокойно позавтракать, одна, в тиши и полном спокойствии. Моего времени было слишком много, когда я не убирала кухню и не ругалась с соседом после пьянки. И этим утром я значительно задержалась в ванне, разрешив себе расслабиться и привести себя в порядок. Выбирала платье больше десяти минут, и успела пролистать пару страниц книги. Дома в Манчестере я бы никогда так не дрейфила, там и бабушка всегда готова поговорить со мной на разные темы, и мой любимый пес, которого нужно выгуливать каждое утро.