Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
Все настолько сложно. Все так запутанно и непредсказуемо. Но я не собираюсь оставлять слова, которые я сказала Стефф, равнодушными к действию. Нильса нужно ублажать покорностью. Я помогу ему распознать настоящую радость в жизни, теперь он не отвяжется от меня. Но мне нужно залезть в его душу. В душу, которая скрыта и ослеплена черной стеной . Было ли сложно – точно. Только мне казалось, что судьба намерено меня столкнула с ним, чтобы спасти его.
Только я решаю податься к выходу, как внутрь стремительно заходит и сам парень, совсем не радостно смерив меня злым взглядом и несдержанной раздражительностью через взгляд, что встретился со мной
– Ты насмехалась надо мной, Рози? – в его тоне было некое не понимание, но все же слова прозвучали, как настоящее утверждение.
– Нет. Совсем нет. Просто Лиам… немного бестактный. Но согласись, это в первую очередь, было смешно, – я пробую не создавать скандал криком, а наоборот перейти на шутку, но он заметно напрягается. Я вытираю руки сухим полотенцем, и поворачиваюсь к парню, который заметно задумался.
Я бы сказала, что он не знает, что делать в данный момент: кричать, злиться или повестись на легкомысленные слова и не создавать проблем тут, уборной, а после и при его друзьях. Он в любой момент может довести меня до слез наедине, стоя у меня в комнате и руша меня своей жестокостью.
– Ты не говорила с Луи, – говорит он стойким тоном. Но не кричит и не показывает злость, по большей части настойчиво терроризируя своим взглядом.
Нильс сдерживается? Удивительно.
– Я не могу обсуждать наши личные отношение при остальных. Это выглядит глупо и неуважительно. Я не могу так поступить с Луи, он хорошо ко мне относится.
– Я, кажется, ясно дал понять, что нужно делать, Розали! Прекрати разыгрывать этот спектакль!
– Я поговорю с ним позже, ладно? Не будь таким жестоким, Нильс, – прошу я его, и мои тон был весьма мягок, на что парень прищуривается. – Луи может решить разыграть на публику, в особенности при тебе не меньший спектакль. Тебе это уж точно не понравится!
– Не тебе решать, что мне понравится, а что нет, Прайс, – прошипел он, указав на меня пальцем. – Возвращайся в зал и начни собираться! – позже указал он на двери. Я спешу к ним, не решаясь на спор и выяснения отношений. Но только я касаясь ручки двери, как его рука захватывает мой локоть. – Как мне принимать твою не послушность, когда ты смела говорить с Патерсон? Решила противостоять мне до конца, англичанка?
– Мы давно не виделись, я спросила только о ее самочувствии.
– Гнусная ложь. И как только твой язык может мне такое говорить, Рози? – его глаза заметно горят в огне ярости, но он до сих пор удерживается от крика.
– Она моя кузина, близкий мне человек.
– А я тебя в последний раз предупреждаю, и даю наказание – не смей больше проворачивать аферы за моей спиной. Придет день и тебе это выйдет боком, Рози, – отпускает он мою руку. – Иди, собирайся.
Я возвращаюсь в игровой зал. Мне приходится быстро собираться, когда уже большая часть ребят натягивают свою верхнюю одежду.
Все расходятся на стоянке, и я не перестаю перекидываться взглядом со Стефф, которая открыто наблюдает за голубоглазым парнем. Одри отталкивает меня от парня, вновь повисая на нем, но сам Веркоохен не в лучшем духе, поэтому убирает ее руки от себя, показывая, что не хочет ее нежностей, и даже не имеет для этого должного настроения. Только я знаю, чтобы ему было сейчас по душе – упоение моей жалостью.
В тот внезапный
– Встретимся за обедом в колледже, как всегда? – спрашивает Луи, а я киваю, точно зная, что этот обед будет самым худшим обедом. Веркоохен, после ухода парня прожигает во мне дыру, и точно старается овладеть собой, пока рядом все еще находятся его друзья.
Ребята пытаются сделать вид, что ничего не видят, но их взгляд заинтересован. Быстро, парни уже начинают расходиться, и я оказываюсь вновь с Нильсом наедине, что так часто, но до этих пор непривычно.
Так как Веркоохен не является признанным джентльменом, я не жду, чтобы он открыл мне двери, как это мог бы сделать Луи, сама залезаю внутрь салона машины, на переднее сидение, пристегнувшись. Веркоохен медленно обходит машину, так же присаживаясь на свое водительское сидение, но заводить машину не спешит.
Черт! Луи просто невыносим, когда обескураживает меня, и так неосознанно подставляет перед Нильсом Веркоохеным!
– Ты ведь не собираешься меня слушать, так? – резко спрашивает Нильс, повернув ко мне голову. Я сразу же отвожу взгляд куда-то вперед, пытаясь не встречаться с ним глазами.
– Мы ведь договорились на обратное. Я полагаю, что…
– Ответь на вопрос, Роуз, – потребовал он.
Я не могу ничего сказать, ведь сама не знаю ответа на этот вопрос. Если он захочет прикасаться ко мне, я сделаю все, чтобы этого избежать. Но если я буду подчиняться ему, это вновь же плохо для меня. Стать беспрекословно его куколкой? Эта слишком даже для того, чтобы представить это в своей голове!
Его пальцы обхватывает мой подбородок, заставив мою голову повернуться. Я заметно вздрагиваю, обхватывая себя руками. Его руки вновь на мне, в манере руководить мною, принуждая смотерть в его черствые голубые глаза. Он ожидал ответа.
– Это сложно, – признаюсь я, понимая, что не могу лгать его взгляду. А даже если и могу, то он точно знает, что это будет ложью. Он многое может разглядеть во мне.
– Ты сама согласилась и ты знаешь, что будет, если ты обойдешь мои же правила, – прищурился он, не понимая, почему я все еще колеблюсь между настоящим беспрекословным указам и светлой жажды свободы.
– Знаю, но…
– Никаких «но», Роуз. Чем больше я тебя контролирую, тем лучше нам двоим, – говорит он, все еще пребывая в спокойствии.
– Что тебе это дает? Преимущество контролировать мои шаги и только? – практически шепотом спрашиваю я.
– Да. Именно так. Ты не должна выйти из-под контроля, и я этого не допущу. Ты нужна мне в роде послушницы, и не больше. Я вижу твою натуру, и то, что ты в любой момент можешь меня обыграть, если, конечно рискнешь такими высокими ставками, – усмехнулся он, но все же убрал руку от моего лица. Он был холоден, и я понимала, что этот разговор его так же не радует. – Этого я не могу допустить, Роуз. Ты должна уважать меня, а не пренебрегать, как того тебе захочется. Несомненно ты бьешь по моему самолюбию, а я бью по твоим моральным качествам, и ответ мой дважды сильней твоего замысловатого протеста или пререканий. Создавая проблему мне – ты уже обречена. Обучись этому быстрей, ты избавишь нас двоих от истошных разборок.