Необручница: На острове любви
Шрифт:
— Ана, всё хорошо? Тебе уже легче?
Она вытащила пальцы, по которым стекала струйка крови, достала из кармана платок и отерла их, а затем промакнула мою кровь. Аккуратно свернула платок и вложила его мне в руку:
— Здесь мои инициалы и свидетельство моей клятвы. Если однажды твоим мужем станет маг, достаточно будет отдать ему платок. Если же лумер, то жрец увидит чистоту нашего договора. В любом случае, мы обязуемся лично подтвердить договор, если твой муж это потребует. Это прописано в документе.
— Я не умею читать, — опять вспомнился Райан и его удивление.
Госпожа сложила руки на коленях:
— Вот как? Значит… всё это время ты просто не знала, что нужно делать?
Я кивнула и приняла вертикальное положение, подбирая колени к груди. Но вместо того, чтобы пожалеть меня, госпожа восхитилась:
— Ана… — она сглотнула, и глаза её заблестели. — Я снова убеждаюсь в твоей порядочности. Это не может не привлекать…
Я ещё не знала тогда, какова она — любовь к мужчине, но ничего мне не хотелось так сильно, как заслужить любовь моей госпожи. Так я думала в те дни, когда мы были нежны и голодны друг другом. И бывало, что некоторое время мы не разлучались даже по ночам.
Почему мы не были наказаны Создательницей нашего мира и магии за наш голод, я не знаю. Возможно, наша любовь была искренней, поэтому. Мы проливали слёзы во время объятий; мы делали больно себе, желая защитить другого; мы научились жертвовать себя и свои ценности…
Забегая вперёд, скажу, что наш контракт был выполнен обеими сторонами полностью и, более того, на следующий год, как только это стало возможно, Эдрихамы заключили со мной второй. За два с половиной года у них родилось двое детей, мальчик и девочка. Оба, достигнув возраста магического совершеннолетия, открыли в себе полноценную магию, таким образом, подтвердив честность и порядочность своих родителей в отношении меня, которую все изначально считали простой лумеркой из семьи рядового Лапешского рыбака.
Ответ на вопрос, откуда у меня чувствительное обоняние, пришёл немного позже того дня, который я описывала. Поцелуи магов порой обладают необыкновенной силой, они могут делиться даром. На этот счёт существуют сложные правила, как и относительно первой крови. Но, госпожа говорила, что магия, однажды проникшая в нас, никогда не будет забрана до последней капли.
Она как гость, которого обогрели и обошлись приветливо, — навсегда запомнит ваше гостеприимство. Так дар, невольно переданный мне госпожой, остался, несмотря на то, что мы не были мужем и женой. И если Создательница мира раздавала дары всем, и мужчинам и женщинам, значит, и у нас получилось неслучайно. По-другому я не могу объяснить. Дар госпожи не причинил мне вреда, необручницей я стала по другой причине.
В тот же день, вечером, после того как с работы вернулся сир Брис, помылся и сменил одежду, всех слуг пригласили в одну комнату, и господа объявили меня компаньонкой. На мне уже было платье госпожи, подаренное ею.
— Ана, когда я буду уезжать, оставлю тебе все. Поэтому даже не думай отказываться. Здесь, на острове, нет хороших портних, а ты вряд ли будешь ездить на континент для примерок. Уж поверь мне, я знаю, о чём говорю… — уговорила меня госпожа.
Был отдан приказ приготовить комнату, отныне в мои обязанности входило лишь кормить, причёсывать и сопровождать госпожу. Наши комнаты теперь убирали другие, как и следили за постоянно наполненной водой в купальнях. Я могла завтракать, обедать и ужинать вместе с господами, если бы того пожелала сама. Но до отъезда сирры Амельдины этим правом я не воспользовалась, и тому было своё объяснение. Мне приносили еду в комнату, где я её и поглощала почти всегда в одиночестве. В сущности, договор не изменил статуса — я по-прежнему не принадлежала ни к сословию господ, но и не могла уже считаться просто лумеркой. А находиться на границе любых состояний всегда сложно.
Однако переглядывания служанок, плохо скрываемые ироничные улыбки поселили в моём сердце дурное предчувствие. Зависть, даже если она прикрывается презрением, не несёт добра. Одно меня радовало: теперь я была избавлена от тесного общения с ними.
Новая комната мне понравилась, и, кажется, это была первая ночь у Эдрихамов, когда я спала белым сном до самого утра, к тому же мазь госпожи Амели мне помогла, а купальня перед сном с полезной травой закрепила целебный эффект. Что происходило у господ, я не знала, но догадывалась по спокойному виду сира Бриса и счастливому госпожи — они помирились и теперь готовились стать родителями. И для этого по-прежнему требовалась моя помощь.
После ритуала примирения договор начинал действовать следующим образом. Одну ночь госпожа проводила со своим супругом, затем пять дней был перерыв — я заменяла госпожу. У магов, оказывается, уже на четвёртый день можно было определить беременность по меняющемуся магическому фону, который отражался на чём угодно — от вкусовых пристрастий до проявления чуждой магессе магии. Главное — для того чтобы зачать дитя, у обоих магов фон должен был быть стабильным, в этом и заключалась загвоздка. Госпожа обещала продумать эту деталь.
Я себе примерно представляла, что в ночь зачатия сир Брис должен будет сначала прийти ко мне, сбросить лишнее и только потом пытаться с супругой добиться желаемого.
Два дня я провела относительно спокойно. Мы с госпожой прогуливались до часовни, где вместе молились Создательнице, дышали морским воздухом, а после обеда сирра учила меня читать. Буквы-то я уже знала благодаря старшей сестре, но складывать их быстро в слова не умела. И госпожа заполняла пробелы в моём образовании и, заодно, воспитании. Эта возня доставляла ей удовольствие, отвлекала нас обеих от приближающегося события.
Я не имела представления, в чём заключается суть ритуала примирения сирры с её заменой, то есть, мной. И передачи супруга, то есть, сира Бриса, мне для последующей помощи ему в очищении от маг-излишков. Звучало, м-м-м, слишком сложно и важно, да и сама госпожа неосознанно распространяла флюиды волнения, поэтому к концу третьего дня меня начало знатно потряхивать.
[1]Гурайд gwraidd (валл) — «корень». Фамилию Ленуар Ана возьмёт у мужа, много позже. Тогда же поменяет имя (хотя в других книгах имя матери инквизитора не указывается, только то, что у неё был дар метаморфа).
Глава 5, о том, как договор чуть не был нарушен
Тот самый третий день выпал на субботу. Слуг отправили подальше — в харчевню на вечеринку, чтобы быть спокойными за тишину на господском этаже. У входной двери остался один страж, господин Уриэн, больше для порядка, чем из страха перед грабителями. На Адноде всегда было спокойно по причине небольшого населения человек в двести, не больше.
Госпожа готовила меня, словно невесту. Не доверила болтливым служанкам — сама занялась моими волосами, от травяных масок госпожи превратившихся в послушные и блестящие. Кожа к этому дню вовсе стала ровной, словно никогда её не украшал рисунок из неопрятных прыщей. Рассматривая себя в зеркало, я никак не могла понять, что, кроме улучшения кожи и волос, со мной случилось. Красавицей я не стала, но появилось нечто, неуловимо притягательное. Блеск в карих глазах, ресницы подросли или губы стали выглядеть более аккуратными, но по-прежнему чувственными?