Необычайное путешествие
Шрифт:
— А у тебя разве есть ко мне особый вопрос?
— Конечно.
— Ну, давай! Слушаю.
— Что мне брать с собой на Марс?
Рука Владимира Михайловича, потянувшаяся было за папиросой, повисла в воздухе.
— То есть… Ты собираешься лететь со мной?
— Разумеется. Когда я просил тебя взять меня с собой на Север, ты отказал, но обещал, что в следующее путешествие уж возьмешь обязательно. Я тебе поверил. Ведь ты меня никогда не обманывал!
Глаза Шурика, устремленные на отца, были так чисты и доверчивы, что Медведь отвел свой взгляд в сторону и заерзал на кресле. Это было новое, непредвиденное
— Видишь ли, — оказал он сыну после значительной паузы. — Я не думал, что мне придется лететь именно на Марс, да еще прежде, чем ты кончишь десятилетку и институт. Срывать учебу на целых два года нельзя, голубчик мой. Как ты сам думаешь? Ведь нельзя?
Шурик молчал. Его глаза заморгали часточасто. Рот начал кривиться на сторону. Галя с упреком взглянула на отца.
Медведь решительно встал и положил на плечи Шурика свои большие, сильные руки.
— Мы с тобой решим вопрос правильно, как мужчина с мужчиной, — сказал он. — Взять тебя с собой на Марс я не могу, но и быть обманщиком в твоих глазах тоже не хочу. Сделаем так. Ты проводишь меня в ракетоплане на нашу Космическую станцию. Это займет немного времени. Там мы с тобой простимся, и ты вернешься обратным рейсом на землю. Конечно, я понимаю, что это для тебя не так интересно, как путешествие на Марс. Ты уже был раз со мной на этой станции, но иначе я поступить не могу. Зато обещаю тебе, что когда дело дойдет до Венеры, и ты уже закончишь и десятилетку и институт, то полетишь со мной не просто, как дополнительный груз, а как мой нужнейший помощник. Устраивает тебя это?
— Устраивает, — прошептал Шурик, прижавшись лицом к руке отца.
— Какой счастливый этот Шурик, — подумал Вася с отчаянной завистью. — Нет! Будь, что будет, а я от него не отстану ни на шаг. Если Владимир Михайлович откажется взять меня хоть на эту Космическую станцию, — полечу «зайцем».
В МИРЕ, ГДЕ НЕТ ТЯЖЕСТИ
Последние приготовления к полету были закончены. Наступили минуты прощания. Кюльжан не отрывала глаз от Васи. Галя в десятый раз тщетно пыталась пригладить светлый хохолок волос Шурика, но он упорно отклонял заботы сестры, считая, что она унижает его мужское достоинство.
Валерик чувствовал себя несколько неловко. Он и завидовал Васе, который добился разрешения Владимира Михайловича «составить компанию Шурику» и в то же время побаивался. Вдруг в последний момент предложат и ему принять участие в этом небольшом путешествии? Что ни говори, а оторваться от Земли — вещь рискованная. Одно дело — вертолет, который летит не так высоко и сравнительно не быстро. Совсем другое дело ракетоплан. От одного рева двигателя можно оглохнуть.
Огромная площадь космодрома была заполнена провожающими и просто любопытными. Сверкающее белизной здание аэропорта с противоположного конца космодрома казалось игрушечным замком. Космодром пересекали стальные фермы эстакады, с которой должен был уйти в безвоздушное пространство ракетоплан.
Предназначенные для полета на Марс космические корабли, грузы, необходимые для осуществления планов экспедиции, уже были отправлены на космическую станцию. Ракетоплан Медведя, кемто в шутку названный «флагманским», должен
Трое суток Владимир Михайлович почти не спал. Он не покидал космодрома, организовывая отлет кораблей и отправку грузов, но, несмотря на это, он выглядел бодро. Убедившись в последний раз, что все готово к отправлению, он подошел к детям.
— Ну, если не раздумали лететь, давайте! — отрывисто сказал он Шурику и Васе. — Только, чур, в пути не дурачиться! Выполнять все мои указания, если хотите благополучно вернуться на Землю. Галочка! Будь умницей. Береги маму. Смотри, чтоб она не волновалась.
— Все равно она будет волноваться, — упрямо ответила Галя. — И напрасно ты просил не провожать тебя сюда. Это ее только обидело, а не успокоило.
— Нет, нет. Так лучше, — торопливо сказал Медведь — Еще раз говорю, за меня не беспокойтесь. Все будет в порядке. Вася и Шурик завтра вернутся и расскажут вам все подробности нашего отправления с Космической станции. До свиданья, моя хорошая.
Владимир Михайлович еще раз крепко обнял дочь, которая изо всех сил старалась при нем не расплакаться, и повернулся к мальчикам.
— Пошли в машину.
Они направились к сверкающему снаряду, формой похожему на толстую иглу. По ажурной лесенке поднялись наверх к дверце люка и спустились вниз, в ярко освещенную кабину ракетоплана. Вася осмотрелся.
В кабине находились странные кресла, в спинках которых были вытеснены углубления различной формы. Остальное пространство кабины было заполнено приборами и аппаратурой неизвестного для Васи назначения.
— Ни стала, ни шкафа, как в трамвае, — подумал мальчик. Неужели же и на Марс полетят они в таких неуютных машинах? Наверное, нет. Ведь перелет на Марс займет порядочное время.
— Успеете еще налюбоваться, — сказал Владимир Михайлович, заметив движение Шурика к приборам. — Будем готовиться к отлету. Сенкебай! «Запакуйте» хорошенько этого молодого человека, а я займусь Шуриком.
— Как это «запакуйте»! Зачем? — встревожился Вася. Но Тулегенов уже опрокинул его в одно из кресел, принявшее вид постели, и бесцеремонно уложил вниз лицом в углубление подушки.
— Я задохнусь так, — протестовал Вася.
— Успокойся, не задохнешься, — засмеялся Тулегенов. В эту подушку вмонтирована кислородная маска. Ложа вниз лицом, ты легче перенесешь ускорение полета. Сейчас я тебя еще накрою крышкой, и ты будешь, как кукла в футляре. Через дветри минуты я тебя освобожу. Ну! Не боишься?
— Нет, — ответил Вася уже спокойно. — Дветри минуты я уж какнибудь переживу.
— Футлярто для тебя слишком просторен, не рассчитан на твой рост, — ворчал Тулегенов. — Придется подкачать воздуха в подушки, а то ты будешь болтаться, как горошина в стручке.
Это было последнее, что слышал мальчик. Он очутился в полной тишине и темноте. Затем он почувствовал, что футляр охватывает его тело все плотнее и плотнее. Стало чуточку страшно, хотя никакой неловкости Вася не ощущал.
Прошло несколько мгновений, и вдруг в тишину ворвался страшный грохот. Казалось, что над самым ухом стреляют сразу из нескольких пушек. Затем мальчик почувствовал тяжесть, как будто ему на спину взвалили тяжелый груз. Наконец, он ощутил ряд резких толчков, смягченных подушками футляра. К горлу подступила тошнота.