Неоновый дневник
Шрифт:
Я изумлённо смотрю на него:
— Конечно. Давай сегодня?
— Давай.
— Давай сейчас.
— А как же пара?
— Похуй на пару. Поехали?
Мы едем к нему, по пути заходим в магазин за бухлом, то есть, за анестезией. Бутылка водки и пачка сигарет — отличное начало вечера. Олег ставит передо мной две стопки и кладет на стол два толстых кольца из хирургической стали. Я беру их в руку — тяжёлые.
— Давай, пей для храбрости.
— Я не боюсь.
На самом деле я волнуюсь, просто не хочу ему это показывать. Никому нельзя показывать свой страх, а особенно — самой себе. Если я буду отрицать его, тогда, возможно, мне не придется взглянуть ему в лицо. По крайней мере, я буду бегать
— Чего задумалась? Как кстати лето провела? В Т была?
— Ага. Олег, а ты раньше это делал?
Он смеётся.
— Пей, я кому говорю. Будет очень больно.
— Блять.
Я снимаю свои сережки — экзекуция началась.
— Ай!
— Ну-ка, не ори.
— Сука, но это правда, очень больно!
— Ну отвлеклись как-нибудь!
— Да?! Как, блять?!
Мы уже орем друг на друга, конечно же, в шутку. Олег смотрит на меня, и я по глазам вижу, что ему весело. Тоже мне друг.
— Ну, я не знаю. Подумай о чем-нибудь приятном.
— О тебе, что-ли?
— Можно и обо мне.
Вот же скотина.
— Ладно, как скажешь.
Я расстёгиваю пуговицу на джинсах и засовываю руку себе в трусы. Закрываю глаза.
— Чего пялишься? Тяни давай.
Он продолжает свою работу — я чувствую холод его пальцев, когда он протаскивает клык через мочку уха. Щелчок сережки — один тоннель готов.
— Помогает?
В его голосе спрятана улыбка. Похоже, ему нравится.
— Ещё как.
Мне тоже это нравится. Мы сидим на кухне, одни в его квартире, в полной тишине. Все, что я слышу, это спокойное, размеренное — его дыхание, и учащенное — мое. Темнота под закрытыми веками, прикосновения его пальцев, его голос, даже боль, которую он мне причиняет — все это бешено возбуждает меня. Я слышу, как он берет вторую серёжку со стола:
— Я скоро закончу.
Я почти шепчу:
— Я тоже. Поцелуй меня.
Я чувствую шероховатость его губ — он просто делает то, о чем я его попросила. Это только поцелуй, ничего большего, и когда он заканчивается, его сережки уже оттягивают мочки моих ушей — приятная, саднящая боль. Почти такая же сладкая, как нарастающее внизу живота пульсирующее напряжение. Я прячу свой стон в его губах, задыхаясь, шепчу ему на ухо:
— Спасибо.
Сука, он снова смеётся:
— Обращайся.
Я открываю глаза, застегиваю джинсы, поднимаю на Олега взгляд:
— Кстати, меня из общаги выселяют, я же в академку ушла. Можно, я у тебя немного поживу? Ведь мы же друзья.
Иногда так просто получить желаемое.
***
Я над чем-то смеюсь, а потом закашливаюсь сигаретным дымом. Опускаю взгляд вниз — в моей руке пластиковый стакан, наполненный дешевым вермутом и газировкой. Убирает с двух повторов. Ладно, с трех. После четырех ты будешь блевать у входа в клуб или прямо в такси. Я не преувеличиваю — это проверено многократно. Мои однокурсники отмечают сдачу сессии, которую я успешно завалила. Сегодня моя последняя ночь в общаге, завтра я должна собрать свои вещи и съебаться отсюда на все четыре стороны. Хотя, нет. Я поеду к Олегу. Заебись, да?
Кто-то открывает окно, и в общей комнате, которую студенты используют для работы над своими проектами, становится свежо. Напротив меня сидит парень с пятого этажа. Просто парень, no name, его имя даже не играет роли в этой истории. Я лениво наблюдаю за ним поверх края пластикового стакана. Наши взгляды встречаются, и я понимаю, что хотя мы еще не сказали друг другу ни слова — наши демоны уже обо всем договорились. Ну хорошо, мои-то точно все решили. Он — старше меня на год, с охуительной фигурой. Девчонки в коридоре института провожают взглядами его задницу, и сегодня я намерена увидеть ее без штанов. Я допиваю остатки одним глотком — моя жидкая смелость.
Все потихоньку расходятся по комнатам,
Стена в душевой изрисована и исписана всякой хуйней — своебразный мурал, созданный живущими здесь студентами. «Жизнь — это длинная очередь за смертью. А мы, как всегда, без очереди» — это написала я, когда была в говно. Похоже, я часто принимаю душ пьяная. Я смеюсь, и струйки воды затекают мне в рот. Похуй. Конечно, я никуда не собираюсь лезть без очереди — я всего лишь хочу поебаться с симпатичным парнем с пятого этажа. И больше ничего.
Соседка в моей комнате уже спит, я надеваю длинную футболку прямо на голое тело — трусы мне сегодня не понадобятся. Захожу в туалет, чтобы бросить на себя еще один оценивающий взгляд — когда я пьяная, я кажусь себе охуенной, в остальное время я себе совсем не нравлюсь. Есть какая-то японская легенда, в которой говорится, что ты рождаешься с лицом человека, которого ты любил в прошлой жизни. Я прикасаюсь пальцами к холодному стеклу. Какой бред. Я что, не могла найти кого-то покрасивее?!
В макетной, где наша компания отмечала завершение семестра, все еще сидит пара человек, еще один спит прямо на столе. Пьянка удалась. Я прохожу мимо них, и они даже не обращают на меня внимания. Его дверь — в конце коридора, и отсюда я вижу под ней тонкую полоску света. Каждый шаг — один удар сердца. Что делать? Постучать? Я просто поворачиваю ручку, и дверь легко открывается. Не заперто.
Он сидит за столом, в одних штанах. Я смотрю на него — одно движение, и моя футболка летит на его кровать. Твой ход. Я раскрыла свои карты, и теперь мне страшно — а что, если я ошиблась, и он просто не хочет меня? Что может быть хуже этого?!
— Сама пришла.
Я с вызовом смотрю ему в глаза, наглость — всегда хорошая маскировка.
— Да.
— Хочешь?..
Я молчу, нет смысла подтверждать очевидное. Он берет меня за плечи и разворачивает лицом к стене, я упираюсь в нее руками, прогнувшись ему навстречу. Он проводит языком по моей шее, кусает мочку уха, пробегает по спине кончиками пальцев, сжимает грудь, спускается ладонью по животу, прижимаясь бедрами ко мне сзади. Я уже потекла, я завожу руку за спину и заползаю пальцами за пояс его штанов. Сжимаю его член — горячий. Я дрочу его, он вставляет его в меня и сразу набирает темп, долбит меня, монотонно, как машина. Я слышу его частое дыхание, и меня заводит его грубость, мне нравится, что он просто ебет меня, не думая о том, что я чувствую. Для него я — просто дырка для члена, но он хочет эту дырку.
Он, как и я, пьяный, и долго не может кончить.
— Шлепни меня.
Он шлепает меня так, что я вздрагиваю от боли. Потом еще и еще. Сильно сжимает мою грудь и крутит сосок. Я начинаю стонать, и это действует на него, как спусковой крючок. Он выходит из меня, и кончает мне на спину. Вытирает сперму моей футболкой и кидает ее мне:
— Свободна.
Садится на кровать, берет с тумбочки телефон и утыкается в него взглядом. Я одеваюсь, мокрая ткань липнет к животу. Выхожу из его комнаты, плотно притворив за собой дверь. В макетной уже никого нет, но мне похуй. В своей комнате я заползаю в постель, укрывшись одеялом до подбородка, надо мной нависает тяжелая рама подоконника, за ним — темное полотно неба, усыпанное звездами, я вцепляюсь в них взглядом, заканчивая то, что не закончил он, и звезды становятся все ярче, пока не заполняют все вокруг, утопив меня в свете.