Неосторожное сердце
Шрифт:
– Я не хочу чая, спасибо, – Эндрю сел за свой стол. – Ты когда-нибудь работаешь? – спросил он осторожным голосом, и Билл бросил на друга быстрый удивленный взгляд.
– Кэт гостила здесь несколько дней, и я только что отвез ее на вокзал. Что тебя тревожит? Неполадки в цехе?
Эндрю колебался. По какой-то необъяснимой причине он не хотел говорить с Биллом о Мюриел. Но когда он все же заговорил, в его голосе звучали резкие, презрительные нотки.
– Я только что узнал, что Мюриел Патерсон работает здесь, у меня на заводе.
– Мюриел? – Билл просто остолбенел от изумления. – Она и в самом деле пришла сюда?.. Боже правый! – Намек был совершенно прозрачен, и Эндрю, забыв о
Легкая усмешка появилась на добродушном лице Билла.
– Но когда ты вошел сюда, у тебя было твердое убеждение, что Мюриел все еще… преследует тебя?
Эндрю снова сердито взглянул на него, но ничего не ответил. Билл задумался на мгновение; он вспомнил, как, сойдя с корабля, они с Эндрю ехали в поезде в полном молчании.
– Должно быть, она знает, что ты увлекся ею, – заметил Билл, когда Эндрю продолжал молчать. – Она давно здесь?
– Что она знает?
– Ну, ладно, – сказал Билл, которого вовсе не испугало грозное восклицание друга, – признавайся. Этот роман заметно отличается от всех твоих прошлых увлечений?
«О, боже! Неужели и все на корабле это заметили?»
– Ты полагаешь, что я влюбился в эту девушку?
Он сказал это довольно резко, но вдруг весь его гнев рассеялся. Ошеломленный, он понял, что его мысли унеслись очень далеко, на тот берег, где он прикалывал букетик горных фиалок к платью Мюриел. И видел он в ней не светскую женщину, чье жеманство вызывало у него отвращение, а ребенка с удивительной задумчивой нежностью в глазах и румянцем легкого смущения на лице. «Все это притворство», – часто говорил он Биллу, да и сам не сомневался в своих словах. И все же именно эти очаровательные проявления невинности, простоты, а подчас и поразительной робости он находил совершенно неотразимыми. В такие минуты она выглядела юной, непосредственной и открытой; могла совершенно естественно покраснеть, услышав комплимент или насмешку. «Сколько ей лет?» – спросил он себя. Она говорила, что девятнадцать, но выглядела на все тридцать, поэтому он думал, что ей около двадцати пяти. Но всего несколько минут назад, с распущенными волосами и без косметики, она выглядела не старше девятнадцати, и он понял, что она говорила правду. Ему следовало бы сообразить сразу, что она могла и не скрывать свой возраст, так как надеялась стать его женой…
– Я хочу сказать, что ты оказался не таким уж твердокаменным, как привык о себе думать, – ответил Билл, и Эндрю помрачнел, но не стал отрицать.
– Экий ты наблюдательный, – пробормотал он, и Билл засмеялся.
– А Кэт пошла еще дальше: она поспорила со мной на пять шиллингов, что все закончится свадьбой. Конечно, мне не стоило держать такое пари, учитывая то, что я знаю, но она настаивала.
Досадливая гримаса на лице Эндрю лучше всяких слов выразила, что он думает о предположении Кэтлин. Выходит, она тоже считала, что он влюбился в Мюриел. Эндрю с раздражением поморщился. Неудивительно, что Мюриел явилась сюда: она была совершенно уверена в успехе. Наверное, на корабле он вел себя, как подросток, потерявший голову от любви и не умеющий скрывать свои чувства. Невероятно!
Он искоса глянул на Билла, ожидая увидеть на его лице знакомую ухмылку, но Билл лишь озадаченно хмурился:
– Это же лишено всякого смысла, – медленно и задумчиво произнес он. – Даже у нее должна быть хоть какая-то гордость.
Слова «даже у нее» заставили Эндрю вздрогнуть. Странно: сам он мог обвинять девушку, не без оснований полагая, что она строит беспочвенные планы и
С ним творилось что-то необычное… и чем скорее он избавится от этого наваждения, тем будет лучше.
– Ты должен извинить меня, Билл, – произнес Эндрю, стараясь скрыть нетерпение. – Мне нужно закончить одно важное дело.
– Но ты же ничего не рассказал мне, – запротестовал Билл. – Давно она работает здесь? Ты говорил с ней?
– Я сейчас очень занят, Билл. Мне нужно немедленно уладить это дело.
Он взглянул на часы. Без десяти пять. Мюриел должна прийти в пять.
Билл поднялся, глядя на Эндрю с пониманием и некоторой насмешкой.
– Ладно. Встретимся в среду вечером… У тебя есть билеты на спектакль?
Эндрю кивнул.
– Извини, что выпроваживаю тебя, но….
– Я понимаю… хорошо понимаю, – сказал Билл самым любезным тоном. – Надеюсь, это срочное дело не слишком задержит тебя.
С этими словами он ушел, оставив Эндрю буравить закрытую дверь сердитым взглядом.
Мюриел вошла очень робко; она сильно покраснела и смутилась не только от недавней встречи с Эндрю, но еще больше от намеков и нескромных предположений девушек в цехе. Их насмешки еще звучали у нее в ушах, когда суровая секретарша Эндрю сообщила, что ее вызывает хозяин.
«Он симпатичный, правда? Ты уже влюбилась в него? Все новенькие влюбляются».
«Посмотрите-ка, как она зарделась!»
«Прямо розочка с куста…»
«Вы заметили, как она смотрела на него? Влюбилась, это уж точно!»
И каждое замечание сопровождалось, взрывом смеха.
Эндрю поднял голову от бумаг и, даже не предложив ей сесть, резко сказал:
– Нет необходимости говорить, как я удивился, увидев тебя здесь, Мюриел. Ты, наверное, ждала, что я пошлю за тобой?
– Нет, не ждала, – ответила девушка и по его презрительному взгляду поняла, что он думает о ней очень плохо. Собственно, так она и предполагала.
– Не притворяйся, Мюриел, меня не проведешь.
На мгновение в ее глазах вспыхнул гневный огонек, но тут же погас. Что бы там ни было, с Эндрю она провела самые счастливые часы своей жизни и не станет с ним ссориться.
– Ты, конечно, думаешь, будто я пришла на завод только для того, чтобы… снова увидеть тебя, – тихо, но с достоинством сказала она. – Вовсе нет. Я пришла потому, что мне нужны деньги… Я никогда раньше не работала, и мне нужно было найти место, где бы меня могли научить.
Ей было очень трудно говорить, когда он смотрел на нее с таким холодным безразличием, и, глядя, как его длинные пальцы нетерпеливо постукивают по столу, она уже не могла представить, что когда-то они нежно сжимали ее руку. Казалось совершенно невероятным, что эти пальцы касались ее, что эти руки сжимали ее в объятиях; чудесные дни и ночи на корабле, наверное, приснились ей… Сейчас он был холоден как лед, словно начисто забыл о тех моментах близости, которые воплощали для нее все самое чистое и светлое. Для него же это все было лишь мимолетным развлечением – приятно провести время и забыть навсегда. Если бы у нее было больше опыта… Но это все равно случилось бы, даже если бы она знала, что он отвергнет ее любовь с таким холодным равнодушием. Любовь – такое чувство, над которым человек не властен; оно побеждает прежде, чем ты успеваешь его осознать, а потом ты остаешься сломленной и разбитой, и хочешь только одного: заснуть, спать долго-долго и проснуться тогда, когда уже будешь слишком старой, чтобы без боли вспоминать об этом.