Неосторожное сердце
Шрифт:
И ему не хотелось, чтобы Мюриел вела себя так же. Когда она, как ему казалось, была сама собой, он знал, что надо делать, он был спокоен, доволен собой и ждал того момента, когда она узнает, что он только играл с нею, что она зря тратила на него дорогое времечко. Но когда она начинала вести себя с детской непосредственностью, что-то вызывало его беспокойство и разные сомнения, а при мысли о скором расставании в душе у него возникало какое-то странное чувство.
Эндрю и Мюриел посетили Сале, лагерь корсаров шестнадцатого века; осмотрели старые районы города, затем на машине отправились в сады Удайя, чтобы выпить там чаю.
Эндрю не мог оторвать глаз от Мюриел, когда она сидела, откинувшись, на стуле, мечтательно глядя перед собой; ее губы были приоткрыты, а волосы под солнечными лучами, казалось, горели огнем… Он никогда не видел таких волос! Интересно, как они выглядят, когда не собраны в прическу… когда свободно падают на плечи? Эндрю рассердился на себя за такие мысли. Ну какое ему до этого дело? Это всего лишь приятное летнее приключение, через неделю оно закончится, через месяц – забудется… и Мюриел вместе с ним.
Мюриел подняла на Эндрю глаза и безмятежно встретила его взгляд. Он посмотрел на нее с притворной радостью, она не заметила его игры: по неопытности она считала его радость совершенно искренней. Она блаженно вздохнула и сказала ему, что она никогда не забудет эти дни. Эндрю улыбнулся: он подумал, что бы она сказала, если бы узнала, какие мысли мелькнули у него всего лишь минуту назад. Но, продолжая смотреть в ее глаза, он начал понимать, что не сможет так быстро забыть Мюриел. Казалось, само время остановилось на миг, давая ему шанс внимательно посмотреть, подумать, узнать… прежде, чем он сделает что-то, о чем будет потом жалеть. Жалеть?
Эндрю нахмурился, когда это слово пришло ему в голову. Что за странные мысли появляются у него в последнее время? О чем он может пожалеть. Он отвернулся, а Мюриел тихо вздохнула. «Почему он вдруг нахмурился?» – недоумевала она, не отводя взгляда от лица Эндрю. Та минута, когда они смотрели в глаза друг другу, была просто волшебной, и если бы Эндрю сейчас вновь заглянул ей в глаза, то они выдали бы все секреты ее сердца гораздо красноречивее любых слов. Но он не взглянул на нее, да и потом, в машине, смотрел только на пейзажи за окном и даже не разговаривал с Мюриел.
На корабле Эндрю взял ключи и, передав ей ключ от ее каюты, коротко и сдержанно пожелал спокойной ночи.
У Мюриел защемило сердце. Она чем-то рассердила его, но у нее не хватало духа попросить объяснений. Как легко он мог обидеть ее… «Неужели он всегда будет иметь надо мной такую власть», – думала она. Если бы только он не был таким суровым и неприступным, она могла бы взять его за руку и спросить, в чем дело. Она могла бы обнять его и сказать, что ей тревожно. И его улыбка успокоила бы ее, а один его поцелуй вернул бы миру розовые краски. Да, так это должно быть… но станут ли они с Эндрю так близки, чтобы ее мечты оказались явью? Печально вздохнув, она чуть слышно произнесла:
– Спокойной ночи, Эндрю, – и пошла по коридору.
Он ни слова не сказал о завтрашней встрече в бассейне. Внезапно ее охватил страх: а что, если он вовсе не любит ее и больше не захочет видеть…
– Мюриел! – ее имя вырвалось у него помимо воли; она повернулась, услышав, что он идет к ней; и когда она подняла на него глаза, он заметил в них слезы.
– Эндрю… – судорожно прошептала она и тут же очутилась в его объятиях. Она положила голову ему на грудь и прижалась к нему, как будто не хотела никуда отпускать. – Ты… ты рассердился на меня?..
«Искушенная женщина сохранила бы самообладание в любой ситуации», – подумала она, не в силах сдержать слезы. Ей больше не хотелось быть светской львицей, она хотела быть естественной, хотела, чтобы в его объятиях растрепалась ее сложная прическа и помялось роскошное платье. Она подняла голову и сквозь слезы увидела раскаяние в глазах Эндрю.
– Мюриел, милая… – В лунном свете ему ясно открылась вся красота и нежность ее лица. Эндрю наклонился, чтобы поцеловать ее вздрагивающие губы, сначала очень нежно, но потом дрожь ее тела разбудила в нем желание, и он стал целовать ее страстно, крепче прижимая к себе. – Я хочу тебя, – прошептал он хриплым от страсти голосом. – Ты – колдунья, Мюриел, настоящая обольстительница.
Постепенно к нему вернулось благоразумие; он опять стал нежен и лишь ласково касался губами ее волос.
– Я сделал тебе больно, милая?
– Да. – Но ее глаза сияли и смеялись, когда он заглянул в них. – Но это мне понравилось.
Эндрю тихо засмеялся и снова поцеловал ее, а потом с притворной серьезностью сказал, что ей давно пора спать.
– Я могла бы стоять здесь всю ночь, – сказала она, но послушно пошла с ним, когда он взял ее под руку и повел по коридору. У дверей ее каюты они остановились, и Мюриел опять спросила его, не сердится ли он на нее.
– Нет, дорогая, не сержусь. – Он мягко улыбнулся ей, коснулся губами ее лба и нежно произнес: – Спокойной ночи, милая, приятных тебе снов. Встретимся завтра утром в бассейне.
Последним портом на маршруте был Лиссабон. Осмотрев достопримечательности, они вернулись на корабль, пообедали, но потом поехали в Эшторил, в казино. Билла и Кэтлин привлекли игорные столы, но Эндрю, к большому удовольствию Мюриел, сказал, что предпочитает потанцевать.
Он почти все время молчал, и Мюриел предавалась своим счастливым мечтам. Будущее казалось ей прямой и безмятежной дорогой к райскому блаженству, к новым наслаждениям. Ее удивляло, что Эндрю очень мало рассказывал о своей семье; у них всегда находились другие темы для разговоров. Они редко оставались наедине, если не считать чудесных минут на палубе после танцев.
С тех пор как его отец умер, Эндрю жил с матерью и младшей сестрой в доме, построенном в георгианском стиле, что стоял на холме с видом на большой лес. Его мать любила собак и разводила коз, особых коз, которые получали многочисленные призы на выставках. Вот и все, что Мюриел знала о семье Эндрю, да еще однажды он упомянул, что вторая его сестра была уже замужем.
– О чем ты задумался? – Мюриел чуть отстранилась и заглянула в его глаза. Во время танца он не проронил ни слова. – Ты такой серьезный.