Неожиданность
Шрифт:
Хрисанф:
— Даже и не знаю…
— А не попробуешь и не узнаешь. Главное, риска-то никакого нету!
— Отдашь этому жулику деньги, а он никого и не приведет!
— Выдача денег на другой день, поглядеть еще надо, кого он привел. А завтра я его кормлю, он на меня с утра поработает. Столуемся у тебя завтра опять же мы, не обедняешь. Через денек-другой будет видно, ловок Ламврокакис, или так, звук пустой. Поменять его на другого такого же никогда не поздно. А пока дохода не принесет, медяка медного не давай, не балуй!
— Я ловок невиданно! — похвалился Христо.
— Купцов
— Есть! У знакомой держу.
— Завтра чтобы прилично оделся. Не смей Хрисанфа перед людьми позорить.
— Как солнышко сиять буду!
Я повернулся к трактирщику.
— Сколько мы тебе должны?
— Да вас, понимаешь много было, а заказывали все дорогое, не экономили, — пряча глаза взялся вилять кормилец.
— Мозги мне не морочь! Спать уже охота, целый день в седле провели. Сколько?
Хрисанф наконец-то решился.
— Золотой! Меньше взять не могу! Я объясню…, — но продолжить вертеть волынку я ему не дал.
Развязал кошель, вынул золотую монету производства киевских фальшивомонетчиков, сунул ее корчмарю.
— Это же золотой солид императора Констанса Второго! Он на нем с сыном Константином Четвертым изображен. Лучшая византийская монета! В ней самое чистое золото! И сияет, как новая! — заахал Хрисанф. — Я ее доселе всего два раза в жизни и видел, — очень редка и высоко ценится. Думал, ты чего попроще и полегче дашь. А с этого золотого мне еще тебе сдачу давать придется.
Я зевнул.
— Ты стоимость сырого мяса учел?
— Конечно!
— Тогда мы в расчете, сдачи не надо. Мясо подели на две половины, заверни их отдельно. Мне на завтрак яичницу из двух яиц и колбасы копченой. Слав! Ты чего утром есть будешь?
— Сыр. Яичница. Хлеб.
— Венцеслав нам сейчас толком ничего и не скажет. Ладно, сунем ему завтра чего-нибудь. Ванька с Наиной скорее всего с утра дуться будут и в другое место отправятся завтракать — на них можно не рассчитывать. Придут четверо уходящих…
— Они сказали мне, кто чего утром поест, завтра все будет готово, — заверил трактирщик. — Ты лучше скажи, что на обед делать будем.
— Постарайся добыть в любую цену берзитику, очень меня эта рыба заинтересовала. Она большая?
— Здоровенная!
— Костей много?
— Почти нет.
— Вот целиком ее и волоки. Не сыщешь, возьми куропаток, да потуши капусты. Христо! Подходи завтра сюда в чистой одежде. Позавтракаем, и на море!
— Слушаюсь!
Пошли будить Венцеслава. Богуслав на ногах стоял еще плоховато, сильно качался из стороны в сторону, поэтому пока был оставлен сидеть за столом. Возились с поляком минут пятнадцать: кричали, трясли, терли пареньку уши, хлестали по щекам, обливали водой, ставили на ноги — все было бесполезно, королевич спал сладким сном и даже начал похрапывать.
— И чего будем делать? — спросил я. — Оставлять сидеть на стуле нельзя, не ровен час свалится на пол, расшибется. Перетащить может в жилые комнаты на топчан?
— А он ночью подымет хай, перебудит всех моих
— Так ты с тещей живешь? — посочувствовал я мужику.
Хрисанф перекрестился.
— Не дай Бог! Зашла в гости, да и осталась на ночь.
С тещей я пожил и представлял, как она начнет пилить зятя: теперь каждый вечер всех пьяных доченьке под бочок будешь притаскивать? Да еще возникнет куча немыслимых версий о твоих деловых качествах, которых нашим мужским умом ни в жизнь не охватить — узнаешь очень многое о своей невероятной паскудности, и этот вариант тут же отпал сам по себе.
— Армяк для него может бросить на пол? — предложил Христо, — не зима, не озябнет.
— А он ночью вскочит и побежит постоялый двор искать, — усомнился в этой идее я. — По пути его точно где-нибудь ограбят, а то и вовсе зарежут.
Задумку связать поляка я тоже отверг — спесивый шляхтич за такую о нем заботу мстить будет по гроб жизни.
— Да давайте его на моей тележке увезем!
И то верно.
— Длинноват он только, — как-то совершенно по-прокрустовски оценил рост Венцеслава Христо, — ноги свисать будут.
— Подогнем! Положим его на бок и подогнем, — творчески развил идею бывший врач-совместитель «Скорой помощи», не раз переносивший к машине людей необычайной длины.
Христо усомнился.
— А вдруг он резко разогнется, да как пнет меня в живот? Мало не покажется, парень, похоже, крепкий!
— Ну давай я его покачу.
— Ты давай лучше своего друга-боярина до постоялого двора доведи, какой-то он сомнительный. А мне за риск доплатишь…
— Не надо ничего доплачивать! — вмешался Хрисанф. — Я покачу. Меня никаким пинком через пузо не достанешь!
Такого убытка Христо не ожидал. Сначала оторопел, потом начал хитрить.
— Как же ты по ночному городу один назад брести будешь? Самого того и гляди разбойники зарежут.
— Ты же на ночевку сегодня ко мне пойдешь?
— Ну да…
— А тебе, думаю, вся эта бандитская шатия-братия хорошо известна, вечно тут день и ночь ошиваешься.
Ламврокакис отвел хитрые глазенки.
— Да так, знаю кое-кого…
— Вот сам с ними и потолкуешь, — подытожил кулинар. — Денег я с собой не возьму, одет в простой хитон, невелика радость меня грабить.
— Если небольшая толпа будет, могу я их перебить, — внес свою лепту я, — неплохо обучен.
— Да у тебя и меча-то с собой нету! — поразился моей наглости Христо.
— Кинжалом буду действовать.
— Один?!
— Вдвоем, — отозвался уверенный голос Матвея, неожиданно вернувшегося в корчму с уже привычной саблей на боку и совершенно трезвого.
— Забыл чего-нибудь? — поинтересовался я.
— Пожелать тебе спокойной ночи! — захохотал ушкуйник. — Грузим поляка.
Мы погрузили парня на тележку, и пошли, прихватив с собой факел и мясо для собак. Тележку по очереди толкали то Хрисанф, то Христо, Матвей вслушивался и вглядывался — не подстерегает ли нас бандитская засада, я освещал дорогу, Славу мы с ушкуйником вдвоем вели под руки.