Неожиданный поворот
Шрифт:
— Ты по-прежнему мне не веришь?
Эйден провел рукой по лицу. Вид у него был усталый.
— Минуту назад ты обвиняла меня в том, что я не понимаю, какое трудное время ты пережила после рождения Мэдди. А сознаешь ли ты, как трудно жить, ничего не помня? Когда две недели назад я очнулся на больничной койке, прошлая жизнь виделась мне безбрежным волнующимся морем, окутанным туманом и все время меняющимся, в котором беспомощно барахтался я. Надежда исходила лишь от тебя, ты была как бы моим спасательным кругом. Но вчера, — его голос понизился, — выяснилось, что ты лишь частица морской стихии. Так что ты уж извини меня, если я не слишком разговорчив.
Он встал и прошел с Мэдди на руках на кухню, зажег свет и достал из буфета твердое печенье. Наблюдавшая за ним из дверей Джилл готова была разрыдаться.
— Ты заблуждаешься, Эйден. Я здесь для тебя. И всегда буду рядом. Но пытаться убедить тебя в этом — бессмысленно, ты все равно не прислушиваешься к моим словам. Лучше мне подождать. Завтра ты будешь у врача, и я уверена…
— Нет. — Он взглянул на нее с вызовом.
— Что «нет»?
— Забудь о визите к врачу.
— Не понимаю, о чем ты.
— Тебе незачем понимать. — И он направился к выходу.
— Эйден! — Она схватила его за рукав. — Ты не можешь вот так, озадачив меня одним словом, уйти!
— Все очень просто. Я не собираюсь ехать к врачу. Выкарабкаюсь своими силами.
— Что это значит? — Глаза Джилл сузились.
— А то, что сейчас мне меньше всего хочется оказаться в руках эскулапа, пичкающего меня черт знает чем. Я более не желаю подвергаться унижениям.
— Каким унижениям? Что за вздор ты несешь? По твоим же словам, тебе не нравится находиться в беспамятстве, но и пойти к тому самому врачу, который может тебе помочь, ты не желаешь.
— Значит, я несу вздор. Я не возражаю. — И Эйден повернулся, чтобы удалиться в гостиную. Но Джилл преградила ему путь.
— Ради Бога, Эйден, не поворачивайся ко мне спиной. Неужели ты не замечаешь, как я к тебе отношусь? — Она обвила руками шею мужа и прижалась к нему. Но он оставался тверд и непоколебим.
— Что я вижу, Джилл! Глазам своим не верю! Не далее как вчера ты сообщила мне, что мы расходимся. И что мы оба пришли к такому решению. Это правда?
— Да, но…
— Ну и все, значит. — Он сбросил с себя ее руки и сделал шаг к гостиной, но она снова забежала вперед, не пропуская его.
— Я очень огорчена этой историей с Эриком. Поверь — это так. Уж не знаю, какими словами убедить тебя. Я проявила наивность не по возрасту, тебе это неприятно, прости. Но, повторяю, это была всего-навсего моя оплошность.
— Я не желаю больше говорить, Джилл!
Еще секунда, и она разревется как последняя дура! Эйден ее не слушает, не верит ее словам и к тому же отказывается пойти к врачу! К врачу, который может ему помочь! Неужели они расстанутся навсегда, так и не выяснив своих недоразумений?
В отчаянии она опять обняла его.
— Эйден, с тех пор как ты дома, между нами было столько хорошего! Вспомни об этом.
— Джилл, прошу тебя… — Он попытался отодрать от себя ее руки.
Джилл в полном отчаянии встала на носки, стараясь изловчиться так, чтобы поцеловать его. Но он отвернул голову, и она чмокнула его в щеку. Он отвернулся в другую сторону, и следующий поцелуй пришелся в подбородок. Разозлившись, она обхватила его голову обеими руками и наконец достигла своей цели.
Эйден всячески сопротивлялся крепкому поцелую, родившемуся в пылу раздражения. Лаской его никак не назовешь, и Джилл, понимая, что таким путем ничего не добьешься, придала мягкость своим губам и вложила в него всю свою сексуальность.
Постепенно его сопротивление уменьшилось, а тело расслабилось. Джилл не оставляла губ Эйдена, целовала его все нежнее, все настойчивее.
Из его груди вырвался стон, и он сам начал проявлять активность — обвил ее руками, прижал к себе так, что у нее затрещали кости.
Своим сильным, мускулистым телом он припер ее к стене. Джилл благодарно вздохнула, радуясь опоре.
Тело его распалялось все сильнее, язык проникал ей в рот глубже и глубже. Он просунул руку под ее блузку и провел ладонью по груди, сводя ее с ума… И вдруг отодвинулся. Он тяжело дышал, горячечный взор дико блуждал.
— Черт бы тебя побрал, Джилл! — Эйден сделал шаг назад и провел рукой по волосам. — Теперь ты довольна?
Джилл словно получила пощечину.
— Что?
— Ты получила доказательство того, что имеешь власть надо мной. Ты довольна?
— Я не…
— Молчи! Только молчи!
Он не стал дожидаться ее оправданий. Да и что она могла бы ему сказать? Схватив ключи от машины, лежавшие на столике, и даже не потрудившись накинуть пальто, Эйден выскочил из дверей. Еще секунда — и он отъехал.
Убитая горем, Джилл обхватила себя руками. Что с того, что она его понимает? Разве это смягчает боль унижения? Или снимает тяжесть с сердца? Эйден замкнулся в скорлупе недоверия, но не ей его за это корить. Остается лишь ругать себя за то, что сама его туда загнала.
Джилл проснулась словно от толчка. Тело ее напряглось, а сердце бешено колотилось. Почти тут же до нее донесся отдаленный гром. Ах, значит, ее разбудила гроза, не более того. Весенняя гроза. Она расслабилась и попробовала поглубже зарыться в постель.