Непобедимое Солнце
Шрифт:
Все стены были завешаны гобеленами. И гобелены, и витражи были на одни и те же темы: вот рыцари бьются с драконами, вот - с волколаками, вот - с пауками, а вот - и между собой... А вот, например, псовая охота, вот и турнир... В общем, обычные рыцарские сюжеты Темных веков. Также стены украшали статуи в различных рыцарских доспехах, а также чучела волколаков и некоторых других чудовищ, некоторые - довольно свежие.
Фея с любопытством посмотрела на чучело, чья шкура ещё совсем не вылиняла. На груди у него остался разрез прямо у сердца.
Принц Гастон, перехватив её взгляд, был рад возникшему поводу поддержать
– Этого я сразил несколько месяцев назад в зоне Предела, прямо в сердце... Я периодически туда езжу поохотиться с добровольцами из моего отряда. К сожалению, всех взять не могу, феи разрешают вооруженным передвигаться группами не более, чем в двадцать человек...
– Принц опять помрачнел и резким ударом воткнул вилку в тушу жаренного кабана, политого томатным соусом.
Фея с отвращением посмотрела на жареное мясо и сморщила носик, но ничего не сказала. Людям разрешалось есть мясо по Договору об Опеке, правда, не во все дни (такие дни люди в шутку прозвали "постные" - они охватывали почти половину дней в году). И, кроме того, есть можно было далеко не всех животных: нельзя было прикасаться к молодым самкам и детенышам, нельзя было употреблять в пищу также рыбью икру и яйца диких птиц. Самки и яйца - для воспроизводства, а детеныши - из гуманизма. Сегодня был, к сожалению для Феи, как раз "мясной" день.
– Я не понимаю, Гастон, - можно, я на "ты"? У нас у фей демократия, а потому мы не привыкли к громким титулам...
– Фея аккуратно отправила себе в рот маленький кусочек нарезанного Котенком банана и запила его небольшим глоточком сильно разбавленного Щенком красного вина.
– Чем вы, собственно, недовольны?
– надула губки Фея.
– Мы избавили вас от чудовищ и войн, уничтожили все вредные заболевания, навсегда устранили угрозу голода, в два раза продлили вам срок жизни, причем молодость вы сохраняете почти до конца жизни... В общем, дали вам Порядок и Процветание во всем...
– ...Но отняли у нас при этом самое главное.
– И что же?
– Свободу...
– с горечью ответил Гастон.
– Свободу...
– при этих словах в его мужественных, почти черных глазах впервые появился огонь некоторой мечтательности и неотмирности и он ей удивительно напомнил ЕЁ Принца...
"Создатель!
– подумала Фея - они ведь так похожи... как две капли воды... Если бы Гастон был бы не таким мускулистым, а, наоборот, щупловатым, если бы у него были не темные волосы и глаза, а светлые и голубые, если бы у него было всегда такое же мечтательное выражение, как сейчас, он был бы вылитым Принцем!"
Тут её взгляд упал на медальон на его шее - буква "А" с короной, усыпанной бриллиантами.
– ...Ну-у-у-у, свобода - понятие растяжимое, - между тем продолжила беседу Фея, отправив себе в рот ещё один кусочек банана.
– Я вот, например, пять тысяч лет просидела на одном месте по месту службы - и только один раз за это время его покидала (не считая, конечно, служебных поездок на заседание Совета), когда ездила за моим раненым мужем в госпиталь года три назад.
– В какой госпиталь?
– На большом острове в милях тридцати от Авалона. Там проходил рыцарский турнир, в котором он принял участие и получил два перелома... Ох, если бы мне только попался тот, кто с ним это сделал, я бы ему сделала два десятка переломов!
– и глаза Феи гневно сверкнули и она так сильно
– Муж феи? На турнире? Никогда бы не поверил!
– недоуменно воскликнул Гастон.
– Они же кроме как цветы собирать и венки плести, после вашей - он указал пальцем наверх - Школы пажей ни на что не способны!
– Мой муж не заканчивал Школы пажей. Он - человек и, между прочим, принц - не хуже тебя!
– обиженно произнесла Фея и угрожающе посмотрела на Гастона.
Гастон присвистнул.
– Интересно, откуда же он взялся, Ваш принц-то?
– Не знаю, - печально сказала Фея.
– Я его подобрала тяжело раненым, у него отшибло память...
– глаза Феи наполнились слезами при воспоминании о том, как выглядел её любимый тогда, весь в крови, без сознания, с переломами.
– А когда Вы его подобрали, леди, в каком году?
– вдруг подозрительно сузил глаз Гастон, прекратив жевать и отложив вилку в сторону.
– Та-а-а-ак... Моему сыну через три месяца будет шесть лет, поженились мы, соответственно, тогда...
– Фея закатила глазки и мысленно считала месяцы, загибая пальцы.
– Ну, точно, шесть с половиной лет назад, а что?
– Похоже, миледи, я знаю, кто Ваш Принц. Но за эти бесценные сведения я потребую у Вас бо-о-ольшущий выкуп!
– ухмыльнулся Гастон, теперь уже полностью повернувшись в сторону Феи, совершенно не обращая внимания на придворных.
В это время в зале заиграла красивая музыка. Оркестр из волынок, свирелей, лютен и гитар исполняли красивые танцевальные мелодии. Некоторые придворные дамы и кавалеры кружились в каком-то старинном красивом танце, состоящем по большей части из множества поклонов, перемен позиций и поцелуев рук дамы кавалером. Другие дамы и кавалеры сидели за столом и были увлечены беседой о преимуществах или недостатках фей. Конечно же, они при этом разделились на два лагеря - на дам и кавалеров. Одни их всячески осуждали, а другие - превозносили. Явно, что спор этот не мог быть разрешен дипломатическим путем, но при принце переводить спор в другую фазу ни одна из сторон не решалась, отложив это до того, как придут домой.
– И какой же выкуп...
– внутри у Феи все похолодело, боясь самого худшего. О прошлом Принца ей жутко хотелось разузнать, и она готова была пожертвовать всем, но только не своей честью феи.
Гастон довольно рассмеялся. Он, наконец, почувствовал себя хозяином положения и был рад возможности отомстить Фее за горькие минуты унижения и неуверенности, которые он испытал ранее. Его белоснежно белые зубы ослепительно заблестели при свете заходящего солнца, а глаза, помутневшие от неразбавленного вина, хитро сощурились.
– Не беспокойтесь, леди, ничего бесчестного я от Вас не потребую, хоть я и не женат - рыцарская честь для меня - превыше всего.
– Ну же, не томите? Я все отдам, что только смогу, ради моего любимого!
– Первое условие, - загнув один палец, захлебываясь от чувства превосходства над Феей, сказал Гастон, - поклянитесь мне Престолом Их Премудрости - самой страшной вашей клятвой - что Вы никогда ему об этом не скажете.
– Ну-у-у, это как раз легко. Это в моих интересах. Я никогда не хотела, чтобы он помнил свое прошлое. Даже медальон его я уничтожила... Клянусь.