Непобедимый эллин
Шрифт:
Пыль на дороге стояла столбом.
Фемины нещадно потели и несколько плотоядно поглядывали на бесстрастно погоняющего их атлета. Геракл же был невозмутим, как каменная статуя Ареса в священной роще Колхиды.
– Скажи-ка мне одну вещь, – бурчал Софоклюс, едва поспевая за размашисто шагающим героем. – Какой был смысл в этом моем отвлекающем маневре?
– Каком таком маневре? – переспросил сын Зевса, ловко охаживая хлыстом слегка отставшую от своих сестер рыжую девицу.
Девида похотливо взвизгнула и многозначительно зыркнула на хмурого Геракла.
– Ну, когда ты попросил меня отвлечь того кастрированного великана! – обиженно пояснил историк. – Ума не приложу, зачем ты послал меня внутрь здания… когда тут же истошно прокричал «Пожар!» и тем самым выманил сумасшедшего врага наружу.
– Так вот ты о чем! – догадался могучий герой. – Гм… знаешь что… борись-ка ты со своей патологической трусостью, Софоклюс, пока не стало поздно.
– И именно из-за этого ты послал меня на верную гибель? – возмущенно заголосил хронист.
– Именно! – торжественно подтвердил сын Зевса. – Я решил помочь тебе побороть свои жалкие страхи… Эй, куда, коровища, прешь?..
Хлыст с шипением рассек воздух, оставив на розовой попке одной из девиц длинный алеющий след. Фемина была в восторге.
– Сатир побери эти подвиги! – с чувством выругался Геракл. – А моя колесница-то осталась на западе Греции!
И, сокрушенно качая героической головушкой, могучий герой позвонил божественному Гефесту.
– О боги, и что же я с ними со всеми буду делать? – с искренним ужасом воскликнул Копрей, опасливо глядя на сбившихся в кучу пышнотелых девиц.
– Доставишь их в Микены к Эврисфею, – безразлично бросил Геракл.
Тут у героя зазвонил сотиус.
Сын Зевса поспешно приложил трубку к уху.
– Стань чуть левее, – раздался в трубке хрипловатый голос Гефеста.
Могучий герой послушно отошел к обочине дороги, и тут же на том месте, где он только что стоял, возникла золотая колесница.
Перепуганные лошади безумно водили глазами по сторонам и нервно стригли ушами.
– Ну как? – поинтересовался в сотиусе Гефест.
– Порядок! – подтвердил Геракл. – Вот только Софоклюсу, по-моему, хана.
– Найди себе другого хрониста! – посоветовал Гефест, и связь прервалась.
Наклонившись, сын Зевса осторожно заглянул под колесницу:
– Софоклюс, ты там?
Из-под повозки на четвереньках медленно выбрался испачканный в пыли историк.
– Неужели так трудно было сказать, чтобы и я отошел? —склочно осведомился он, отряхивая порванный в нескольких местах хитон.
– Знаешь, – удивленно проговорил Геракл, – я в тот момент об этом как-то не подумал.
– Что, хочешь от меня избавиться?
– Да Зевс тебя упаси, как ты мог обо мне такое подумать? – полный праведного гнева возмутился герой.
– Лучше еще раз попасть под колесницу, чем спорить с тобой, – недовольно пробурчал хронист.
– Эй вы! – продолжал возмущаться Копрей. – На чем же я их повезу?
Геракл поглядел на столпившихся у перекрестка фемин.
М-да, проблема.
– На, держи! – Сын Зевса вложил в руку посланца крепкий пастуший хлыст. – Когда-то с его помощью я пас на живописных холмах Киферона овец.
– И что мне с ним делать?
– Погонишь девок в Микены пешком! Не захотят идти, тогда ты их по ляжкам, по ляжкам…
– Какое изуверство! – вспыхнул Копрей и, перейдя на шепот, тихо добавил: – Да они меня живо придушат или растопчут, когда вы уйдете. Глядите, какие они все здоровые, кровь с молоком.
– Да мужик ты, в конце концов, или не мужик? – гневно спросил сын Зевса. – Женщина всегда должна знать свое место! Вот я своей жене Мегере после свадьбы так и сказал: выбирай, мол, хочешь быть женой великого героя или его вдовой?
– И что же она выбрала?
– Дала мне пифосом в ухо! – продолжал нагло врать Геракл.
– Какого сатира? – подпрыгнул на месте Копрей. – К чему ты мне тут завиваешь баки?
– Что завиваю?
– Бакенбарды! Ну, в смысле, чушь несешь. Я не желаю сам вести этих сексуально озабоченных бабенок в Микены.
– А придется. – Могучий герой порылся в золотой колеснице и выдал Софоклюсу новый хитон.
– О боги, ну зачем я во всё это ввязался? – застонал Копрей, разматывая тяжелый бычий хлыст.
Дочери царя Гериона глядели на коротышку весьма враждебно. И в том, что они попытаются при первой же возможности на него напасть, а затем сбежать, не было ни малейших сомнений.
Впрочем, это всё проблемы Копрея, а не Геракла. Пусть сам потом с любвеобильным Эврисфеем объясняется.
– Да, чуть не забыл… предпоследнее задание! – спохватился посланец. – Значит, так… Знаешь, Геракл, за наше короткое, но весьма бурное знакомство я таки проникся к тебе некоторой симпатией.
– Ну спасибо, – изумленно поблагодарил сын Зевса.
– Так вот, – продолжил Копрей, – подлец Эврисфей таки измыслил тебя погубить!
– Ну, в этом никто особо и не сомневался…
– Тем не менее выслушай меня. Не все твои задания санкционированы Олимпом. Некоторые придумывает сам Эврисфей. И вот твой одиннадцатый подвиг, по его коварному замыслу, должен стать для тебя, Геракл, последним.
– Это еще почему?
– Потому что недоношенный придурок желает, чтобы ты спустился в мрачное, полное ужасов царство Аида и принес оттуда снятый с шеи стража подземного мира Цербера золотой ошейник!