Непобедимый. Право на семью

Тодорова Елена

Это случилось… Это происходит… Наполняет… Наполняет… Забирает… Делает меня своей… Любит…

— Миша… Миша… Мииииша…

Мое тело знает, что такое оргазм. Я доводила себя до него самостоятельно. Но еще никогда эта лавина не сметала меня в присутствии другого человека. Движущегося внутри меня. Наблюдающего за мной. Владеющего мной. Лишающего воли и какого-либо контроля. Толчок за толчком беспощадно пробивающего меня разрядами запредельного удовольствия и растягивающего этот сокрушительный миг до одуряющей

бесконечности.

К тому моменту, как сам Тихомиров достигает своего пика, чувствую себя полностью потерянной для мира. Но, стоит ощутить его последние, в эмоциональном плане, попросту безумные рывки, грубый и протяжный выдох, я оживаю. Содрогаюсь вместе с ним. Ерзаю и всхлипываю. Смещаюсь минимально, но сохранять неподвижность не могу. Лишь долгое и трескучее мгновение спустя, под давлением тяжелого взгляда Миши, замираю.

Замираю и отчаянно краснею.

— Это все? — спрашиваю растерянно.

— А тебе мало?

— Я… В смысле… Мы… У нас все?..

Не нахожу слов, чтобы выразить то, что беспокоит. Хочу понять, все ли границы стерты. Что это значит? И как теперь дальше?

— Полежи, — командный тон возвращается. Я не готова. Морщусь, словно от крика. — Я наберу ванную и приду за тобой.

Пока Тихомиров поднимается и, бесстыдно сверкая своим совершенным атлетическим телом, идет к двери, собираюсь с силами, чтобы решительно выпалить:

— Я с тобой мыться не буду.

Миша оборачивается. Смеряет меня каким-то увесистым и обжигающим взглядом. Пытаюсь сопротивляться реакциям, но в итоге все равно вздрагиваю.

— Еще как будешь, принцесса Аравина.

16

Непобедимый

Проходит не меньше получаса, а я все еще пытаюсь понять, как это произошло. В какой момент я утратил контроль? Мать вашу, да каким вообще образом, если я, как-никак, монолит?

«Миша… Миша… Мииииша»

Какими интонациями она перебирала. Вспоминаю, и внутри все скручивает. А как не вспоминать, если смотрю на нее и как будто нон-стоп слышу, хотя сейчас Полина молчит. С тех пор, как опустил ее в ванную, молчит. Ноги подтянула к груди и застыла.

— Ты помоешься, или тебе помочь? — вместе с этим вопросом надвигаюсь.

— Конечно, сама! — оживая, подлетает, как петарда.

Не реагируя на брызги, скольжу мутным взглядом по ее мокрому телу. Заторможенно, снизу вверх, против движения дорожек воды.

Мать вашу…

Видел уже, а залипаю. Бедра, лобок, живот, грудь, смущенное лицо — все зацепляю. Пока Полина не соображает, на что провоцирует, и не плюхается обратно.

Впрочем, когда тяну ее на себя, не сопротивляется.

— Поздно стесняться, — голос садится, выдавая похоть.

Скрывать ее необходимости нет. Безусловно, я ее хочу. И после секса только сильнее эта тяга. Размах немного расшатывает. Но, в конце концов,

именно исключительность принцессы меня и подвела под этот монастырь. Сейчас просто стараюсь оценивать ситуацию реальнее и внимательнее следить за реакциями.

«До свадьбы никакого секса…»

Еще никогда мне не доводилось нарушать данное кому бы то ни было слово. Гадкое чувство, оказывается. А то, что подвел я человека, которого уважаю, позорнее вдвойне. Стискивая зубы, тяжело выдыхаю. Переживу? Должен. Отвечать за свои поступки обязан. Завтра Егору Санычу расскажу и спокойно приму любую реакцию. Конечно, нужно быть готовым, что этот поступок крепко пошатнет мой вес в его глазах. Придется заново нарабатывать очки. В тридцать, блядь, лет.

— Миша… — дергается Полина, едва мой член оказывается между ее ягодиц.

Меня уже только от этого вибрирующего выдоха кроет.

— Ша, принцесса, — сдерживаю руками, пока не прекращает ерзать. Тогда веду ладонью по животу к груди. Лишь накрывая, сладкий стон получаю. — Я просто помогу тебя помыться. Расслабься.

— Я постараюсь… — обещает срывающимся шепотом.

— Болит еще?

— Нет, — слишком быстро отвечает.

— А если честно?

— Немного.

— Вот это уже похоже на правду.

Заодно отрезвляет пониманием, что трогать ее сейчас нельзя. Наливаю в ладонь мыло и возвращаюсь к груди. Полина вздрагивает и закусывает губы. У меня по спине скатываются мурашки.

— Ты… Ты же не хотел сегодня… — напоминая, снова по каким-то неизведанным струнам проходится. Звенит внутри. Приходится прикладывать усилия, чтобы не выплеснуть наружу. — Что заставило передумать?

— Ты.

Это самый честный ответ, который я могу ей дать.

— М-м-м… — тянет в свою очередь Полина.

Трудно понять, реакция это на мой ответ или на то, что я делаю, когда рука уходит под воду. Касаюсь ее осторожно, но Полина все равно стискивает бедра.

— Расслабься, — выдаю шепотом у ее ушка. — Принцесса?

— Да… — отзывается слабым голосом и замирает. Только ресницы трепещут, пока справляется с эмоциями и собирается с духом. А я вдруг вспоминаю, как она меня оседлала, и ухмыляюсь. В груди какое-то странное чувство разливается. Нежность, что ли… Ближе всего это определение. Похоть, конечно же, тоже, даже в этот момент не исключается. — Так? — разводя бедра, уточняет, достаточно ли мне удобно. Это тоже в какой-то степени умиляет.

— Полина, Полина, — выдыхаю на ее манер и медленно скольжу пальцами между половых губ.

— Ты дразнишь меня?

— Самую малость.

— Ах… Миша-Миша… Бомба же… Бомба!

— Зараза, — стискивая, кусаю за мочку.

А после ее задушенного писка спускаюсь ниже и прихватываю губами шею.

— Миша… — снова этот нерводробильный стон. — Хватит… Я чистая…

— Еще нет, — поднимаясь обратно к груди, одной ладонью надавливаю на шею и поворачиваю к себе лицом, чтобы впиться в губы.