Непокорная для шейха
Шрифт:
Кто-то сказал бы, что я взбесилась с жиру. Что меня не насиловали и не били. Что похищение — романтическое приключение. Я никогда не была жертвой. Лидер во мне точно знал: это тоже насилие и преступление против личности, и никакого оправдания ему быть не может. Каждый отвечает за свои ошибки.
— Ты молчишь? — коснулся ладонью моего лица Висам. — Тебе не нравится? Это не проблема. Мы создадим другой проект. Только скажи!
Я молчала, глядя вдаль. Никогда еще мои чувства не были так разрознены и смешаны.
Я просто не знала, как мне быть
Глава 18
Глава 18
Я буду еще не раз и даже не два задавать себе вопрос, зачем дала слабину. Почему позволила себе вкусить прелести «медового месяца», пребывая при этом в полной уверенности, что смогу поставить точку с легкостью. Чего не настояла на немедленном возвращении в Москву.
Как говорят, перед смертью не надышишься. Я даже представить не могла, какой пророческой окажется эта поговорка.
Тогда, в те несколько дней, я об этом не задумывалась. Как бизнес-леди до мозга костей, я четко ограничила время до неминуемого расставания с Висамом. Ни на миг не позволила закрасться мысли, что мы могли бы счастливо жить в браке, растить детей и не расставаться ни днем, ни ночью. Знала, что не позову и не заплачу, когда вернусь. Пусть даже некоторое время сердце будет гореть, а рассудок атаковать сожаление. Справлюсь. Жить в изначально неравном браке для меня было равносильно социальному самоубийству.
А пока… я просыпалась в его объятиях. Согревалась от пламени в его черных глазах. Уносилась высоко от самых искусных и изощренных ласк. И на неделю — ни днем больше — запретила отравляющие мысли атаковать разум. Я желала взять реванш лаской, теплом и любовью. А вот это мой мужчина предоставил мне в изобилии.
Мы не признавали суровых правил дворца. Убегали в пески пустыни, где любили друг друга под яркими звездами. Пустыня не была смертельной, как при палящем солнце. Она была дружелюбной и ласковой. Я полюбила ее всей душой. Несмотря на роскошь, именно первобытная, дикая сущность Востока стала для меня близкой и почти родной.
Теперь мне не было дела до эмира. Я находилась под защитой Висама, и это было… странно. Неизведанно. И в конце концов, феерично.
Мы практически не расставались. Принц ждал того дня, когда мы сможем въехать в новый дом, а я… Я так и не нашла в себе сил сказать ему, что мы просто не успеем. По иронии судьбы, все должно было быть завершено через неделю. И если раньше мысль о том, как я ударю Висама словами, доставляла мне удовольствие, то сейчас — я гнала ее прочь. И успешно.
Все было хорошо. Но иногда накатывала такая тревога, близкая к панической атаке, что я не находила себе места. И тогда Висам стирал мое беспокойство нежностью. Разобрать его природу не могла, в итоге пришла к выводу, что так проявляется нежелание расставаться с ним. Чувства не спрашивают, появляться им или нет. Они всегда приходят ка незваные гости.
В тот роковой день ничего не предвещало беды.
Мы вернулись во дворец, спалив весь запас топлива в своих
Весь облик эмира не оставлял сомнений в том, что случилось что-то непоправимое. И пусть он на меня не смотрел, я так и не смогла взять себя в руки. Вцепилась в ладонь Висама, буквально вонзив ногти, не жалея отпускать. Разожми он ее — просто обращусь в паническое бегство.
Мой муж поцеловал меня в кромку волос. Нахмурился.
— Отец, какое важное событие заставило тебя ожидать нас во дворе сада?
Висам нарушал все правила, не отпуская меня. Но я не представляла, куда пойти. Газаль вышла замуж, а Амани не далее как вчера отправилась проведать молодожен. Зейнаб после нашего никяха растеряла свое дружелюбие. Возможно, переживала за своего сына, который получит меньше прав, если у принца родится наследник. Или поняла, что я слишком своенравна и непокорна, дружбы не получится. Мелекси — да та сама по непонятной причине ждет, когда вонзит в меня нож. Поэтому я сжимала руку супруга и всем своим видом давала понять, что отпускать меня не стоит.
Черные угли — глаза Давуда — устремились на меня. Висам нахмурился.
— У меня нет секретов от Аблькисс, и у тебя не должно быть. Она теперь член нашей семьи, отец. Говори при ней.
Свекор явно был в бешенстве от такого поворота. Но ничего не изменилось в его лице, только опасно сверкнули глаза.
— Висам, ты немедленно отправляешься в Хадиджу. Диверсия на буровой установке. И это кто-то из своих.
— Когда? — холодно переспросил Висам. — Почему этим не могут заняться профессионалы, как было ранее?
Давуд сощурился, вглядываясь в мое побледневшее лицо.
— Потому что у тебя нет уверенности, что это не их рук дело. Я уже отправил людей, которые помогут добраться до сути. И твое присутствие там необходимо по той простой причине, что их могут устранить. Или заставить замолчать иными способами.
Висам повернулся ко мне. Я только чудом не затрясла головой.
— Ты не можешь взять ее с собой. Ты и сам все понимаешь, — наслаждаясь, как мне показалось, моим замешательством, сказал эмир. — Но будь спокоен. Я позабочусь о том, чтобы твоя Аблькисс ни в чем не знала отказа и была счастлива. Здесь ей ничего не угрожает.
«Бежать! Надо было бежать! Почему я этого не предвидела!» — забилась в сознании навязчивая мысль, пока я смотрела в глаза эмира, не найдя в себе сил признаться, что смотрю в лицо своей смерти.
— Висам, — страх был таким сильным, что я не стала молчать. — Висам, я хочу вернуться в Москву. Мы это обсуждали…
— О чем говорит эта женщина, сын?
Висам не ответил. Обнял меня, лаская, заправляя прядь волос за ухо. И если прежде его прикосновения могли меня как воспламенять, так и успокаивать, сейчас им не под силу было пробить нарастающую панику.