Неповторимое. Книга 2
Шрифт:
Комиссия уехала. Все были довольны. Комдив и командарм звонили и поздравляли. И вдруг на пятый день после проверки мне звонит командующий армией Лосик:
— Товарищ Варенников…
Я насторожился: когда он так начинает, значит, последуют какие-то плохие вести, и они не замедлили.
— Командующий войсками нашего округа, — продолжал Лосик, — генерал-полковник Стученко не утвердил те оценки, которые были ему доложены, распустил ту комиссию и создал новую во главе с заместителем командующего округом по боевой подготовке. Послезавтра они выезжают, и через три — четыре дня будут у вас.
—
— Командующий войсками округа хочет убедиться, что полк подготовлен хорошо, — Лосик никогда не мог позволить, чтобы в его словах была хоть малейшая тень в адрес старших.
— Коль решение принято — будем его выполнять, — говорю я.
— Вот и правильно. И офицерам своим разъясните.
Да, уж я своим офицерам разъясню, как надо, т. е. как оно есть: не верят тем оценкам, а следовательно, и нам. Наша задача — доказать, что выставленные оценки соответствуют действительности.
Минут через десять звонит Чайка:
— Ты слышал? Эти петрозаводские… доложили Стученке, что будто ты устроил в честь комиссии парад и проводил их с музыкой. В связи с этим командующий войсками сказал, что им втерли очки и надо полк перепроверить. Ты понимаешь, что творится?
— Понимаю. И приступил к подготовке повторной проверки.
— Правильно. Желаю удачи!
Через час по моей команде собрался весь офицерский состав. Я коротко проинформировал заместителей командира полка. Начальнику же штаба и заместителю по техчасти приказал составить график пользования батальонами и отдельными ротами, объектами учебной материальной базы (стрельбищем, танкодромом, автодромом и т. д.), явиться к концу совещания и объявить этот график, чтобы уже завтра с утра приступить к подготовке по ускоренной программе. Что они и сделали.
— Мы, несомненно, обязаны подтвердить свои оценки, а кое-где и приумножить, — сказал я в конце совещания. — Особо необходимо сосредоточить усилия на огневой, тактической и политической подготовке, на вождении боевых машин, изучении материальной части, содержании техники и вооружения. В связи с этим расход боеприпасов, моторесурсов и горючего — не ограничивается. Личному составу следует разъяснить, что занятия проводятся с целью распространения передового опыта, а поэтому всем надо выложиться капитально.
После объявления графика пользования учебной базой офицеры разошлись, а командование полка собралось у меня. Немного почертыхались, чтобы выпустить пар. Затем договорились, кто за что отвечает. Все отношения с комиссией только официально и по уставу, никаких пререканий и поводов для взвинчивания обстановки.
Нам выпало на всю подготовку ровно четверо суток. Стреляли и водили боевые машины день и ночь, хотя ночи не было. К обеду четвертого дня я дал команду занятия прекратить, личный состав привести в порядок к строевому смотру и дать отдохнуть. К исходу дня прибыла комиссия на нашей ПОКе, поскольку рейсового парохода в этот день не было. Члены комиссии сумрачные, чем-то недовольные. Ни одного из прошлого состава не заметил. Я доложил генералу, что полк готов к проверке. Генерал поздоровался, вяло пожал мне руку и, больше ничего не сказав, начал вместе с прибывшими разглядывать с пирса, что находится
— Как шли?
— Неважно. Только вышли из Кольского залива, как поднялся ветерок баллов пять и боковая волна, а штормового предупреждения не было. Вот нас и пошвыряло. Все лежали в лежку, еле дыша. Только когда в Матовский залив вошли, то будто в рай попали. Все очухались, умылись. Я им чайку горячего — не отказались. Вот поэтому они, как мякина.
У пирса стояли газик и два автобуса. Председатель комиссии, уже окончательно адаптировавшись, зычным голосом, который соответствовал его званию, служебному положению и упитанной фигуре, повелительно бросил:
— Командир полка, нам надо ехать в штаб. Хватит прохлаждаться.
— Все готово. Но, прежде чем двигаться, предлагаю поехать и устроиться со своим временным жильем, а затем через полчаса-час, как прикажете, — всем собраться в офицерском классе штаба полка. Размещение предлагается в двух помещениях. В гостинице со всеми удобствами на три человека — это у штаба полка. Остальные, по одному-два человека в комнате, разместятся в школе.
— Утверждаю, — сухо молвил генерал.
Мы отправились в поселок. Через час собрались в штабе. Генерал спросил своих подчиненных, как они устроились. Все сказали: всё хорошо, проблем нет. Затем я приступил к графику. Все однозначно сказали, что расписание оставить то, что было, а один из проверяющих полковников добавил:
— Коль мы перепроверяем, то надо не просто оставить прежнее расписание проверки, но и во всех подразделениях должны по соответствующим упражнениям проверяться именно те солдаты, сержанты и офицеры, которые были на прошлой проверке.
Все согласились. Генерал утвердил. Мы, естественно, обрадовались такому обороту дела. На завтра у нас с утра значились строевой смотр и строевая подготовка, а затем, уже в обед, стрельба, вождение и политподготовка. Одно беспокоило: дул ветерок. Пока он был умеренный и на стрельбище дул в затылок. Это неплохо. Однако нет гарантий, что он не перерастет в штормовой. Тогда возникнут большие опасности.
Прошло несколько дней. Главные показатели уже были получены, в том числе и по огневой подготовке. В ходе проверки дело доходило до диковинных поступков.
Например, при проверке одиночных стрельб в 1-й мотострелковой роте, которой командовал капитан Киселев, произошел интересный случай. Ефрейтор Славин выполнял третье упражнение, где требовалось поразить три цели из трех появляющихся неожиданно мишеней на разных рубежах в ходе наступления. В этом случае давалась оценка «отлично». Славин поражает первую цель, наступает дальше — поражает вторую, продолжает наступление — сбивает третью. Но вслед за этим проверяющий полковник со своего пульта управления дает электросигнал и появляется четвертая цель. Солдат, еще не израсходовавший патроны полностью, сделав несколько шагов вперед, поражает четвертую цель. Полковник поднимает ему еще одну, уже пятую цель. Но у солдата кончились патроны. Однако он не растерялся: примкнув к стволу автомата штык-нож, он с криком «Ур-ра!» бросился на «врага» и заколол его!