Неповторимое. Книга 2
Шрифт:
Пришел старшина с солдатами, которые привезли на санях дрова, керосин, уголь и паклю.
— А паклю зачем?
— Хорошо горит.
Начали растапливать печь. Оказалось, это целая проблема: совершенно не было тяги. Думали, что на втором этаже перекрыта наша труба. Открыли верхнюю квартиру, но там свои дымоходы. Решили и там затопить печь.
Тепла не прибавилось, зато дыма было полным-полно. Лишь часа через полтора-два началась тяга. Все разъяснилось: просто в дымоходе образовалась пробка из морозного воздуха, и она давила вниз, не позволяя подняться теплу. Между тем нам принесли мебель. Солдатскими матрацами мы закрыли окна и прихватили вверху гвоздями, а сверху покрыли
Наконец, появился начальник штаба — подполковник Д. Песков, представился. Я многозначительно посмотрел на часы, давая ему понять, что жду его слишком долго, а затем дал задание.
— Чтобы через полчаса у меня здесь был установлен телефон, по которому я мог бы говорить и с командиром дивизии, и со штабом армии в Мурманске, и, естественно, с каждым командиром батальона, и со всеми службами полка.
— Со штабом армии нас соединяет только Печенгский узел связи, — вставил подполковник.
— Второе, — продолжаю я, не обращая внимания на пояснение, — через час чтобы были телефонограммы в адрес командира 131-й мотострелковой дивизии и командующего 6-й армией, что я, в соответствии с приказом командующего войсками Северного военного округа (продиктовал номер и дату издания приказа), вступил в командование 61-м мотострелковым полком.
— Но я должен доложить, у нас в полку пока нет никаких официальных документов. Так… один разговор на уровне второстепенных лиц.
— Третье — завтра в 9.00 вы должны построить весь полк и доложить мне. Я выйду к полку и представлюсь в качестве их командира.
— Товарищ полковник, но у нас полк всегда строит заместитель командира полка.
— А вы что, не умеете этого делать? Заместитель командира полка болен. Поэтому вы строите полк, объявляете всем мое воинское звание, фамилию и что я вступил в командование полком. Ясно?
— Так точно, ясно!
— Четвертое. В 11.00 собрать весь офицерский состав в клубе. В это время старшинам с сержантами один час заниматься с личным составом изучением устава внутренней службы, первой главы.
— Пятое. В 12.00 в клубе должны быть собраны заместители командира полка, начальники служб полка, командиры батальонов и отдельных рот, готовые доложить о своем участке, и представить на этот счет письменные доклады. Очередность заслушивания: командиры батальонов, командиры отдельных рот, начальники служб полка. По мере принятия докладов офицеры могут уходить. Затем останется командование полка, и мы обсудим состояние дел.
Шестое. Сегодня договориться с начальником штаба дивизии, когда командир дивизии сможет меня принять завтра во второй половине дня. Желательно часов в 16.00–17.00.
И седьмое. Послезавтра с утра разбираем подробно два документа: план боевой готовности и план боевой подготовки. После этого едем и смотрим основной и запасный район сосредоточения. Все. Вопросы есть?
— Пока вопросов нет.
— Но если появятся, то я готов их выслушать сегодня. А сейчас мне нужен телефон.
Начальник штаба ушел. Кстати, он уже сидел за столом, который принесли солдаты, и записывал мои указания. В квартире становилось тепло,
— Какие-нибудь указания будут?
— Никаких. Готовьтесь завтра к докладу. Скажите командиру хозвзвода, чтобы мне принесли месячный продовольственный паек (в Заполярье давали продпайки), так как в связи с болезнью детей жена на склад пока ходить не может. И, естественно, в коридоре постоянно должно быть достаточно дров и угля. Одновременно надо протапливать квартиру на втором этаже. Вот все.
Терьян ушел. Все вроде нормализовалось. Принесли и установили телефон. Я позвонил — работает. Наконец мы с семьей остались одни. Детишки после горячего чая и аспирина уснули. Постелив постель, мы перенесли их на свои кровати. Немного прибрались и сами сели поужинать. В квартире уже было тепло, хотя от пола все еще сильно несло холодом. Жена немного поворчала по поводу «заботы», которую о нас проявили полковые начальники, но потом успокоилась.
Было уже за полночь.
Однако я, попивая чай, сидел и думал. Вот сменил я двух Беловых — на Рыбачьем Белова Сергея Ивановича, а здесь — Белова Михаила Ивановича (ирония судьбы — менять Беловых). Но Сергей Иванович, хоть и командовал слабо, зато был нормальным человеком, добрым и порядочным. Подготовил жилье, продукты, поручил заняться семьей. При этом там все происходило летом, условия были более благоприятные. А здесь — полярная противоположность. Мало того, что стоит трескучий мороз и ветер, так еще — никто палец о палец не ударил, чтобы хоть чуть-чуть проявить внимание. И вроде у Михаила Ивановича ко мне лично не было никаких претензий, нигде вместе не служили. Единственно, где мы «пересеклись», так это на двухмесячных курсах танкистов в Медвежьегорске, но и там все было в норме. Откуда здесь такое бескультурье? Приехал в полк такой же, как он, человек с края света, в разгар зимы. Неужели нельзя было хотя бы формально отдать необходимые распоряжения (если личное барское положение не позволяет)?
Хорош и заместитель командира полка подполковник А. Фомичев — второе лицо в полку. Ну, если у Белова чего-то там не хватало, чтобы сделать благородный шаг, то заместитель командира, которому в последующем вместе со мной служить, должен проявить такт и уважение. Но он сам даже не соизволил появиться. Оказывается, Михаил Иванович Белов гарантированно обещал Фомичеву, что именно он остается командовать полком, что все уже готово и т. д. Однако если даже и так, то разве можно вести себя подобным образом по отношению к офицеру, которого назначили сюда приказом. Эти действия свидетельствуют о том, что понятия о чести у них капитально размыты.
Забегая вперед, хотел бы кратко описать дальнейшую судьбу этих двух моих «благожелателей».
Михаил Иванович Белов, вырвавшись со 112-го километра, попал в штаб армии на должность заместителя начальника какого-то отдела. Со временем его выдвинули на пост начальника отдела. Через несколько лет он добивается, чтобы его послали в Группу Советских войск в Германии по замене. Попадает он в штаб 3-й Ударной армии в Магдебурге — самую большую армию в ГСВГ. В 1969 году я получаю назначение на должность командующего этой армии. Буквально на 3-й или 4-й день моего вступления в должность, как обычно, приезжаю на службу, выхожу из машины, смотрю — перед входом в здание, куда никого не пускали, кроме членов Военного совета и офицеров оперативного отдела штаба армии, прохаживается нарядная солидная дама. Увидев меня, она энергично приблизилась и, широко улыбаясь, заговорила так, будто мы с ней были знакомы тысячу лет: