Неповторимое. Книга 2
Шрифт:
Так вот, по тревоге мы вышли в назначенный район, однако много техники осталось и в парке, и по пути в район сосредоточения. Причин было много: неисправность двигателей и ходовой части, аккумуляторов, слабая подготовка механиков-водителей. Были и другие «грехи». А все это важнейший показатель. Мы его не выполнили, следовательно, не могли претендовать на положительную оценку. Это, конечно, было большим огорчением. Но мы сделали все, чтобы вытянуть и собрать технику в полевых условиях: натянув палатки, организовали ремонт техники, как на войне.
Все это оказало влияние на проверяющих, и генерал Давиденко, делая разбор и подводя итоги, сказал,
Однако вернемся к тому, что произошло у нас с Пащенко. К сожалению, вместо того чтобы помочь нам в реконструкции стрельбища, он старался при каждом случае «лягнуть» полк. Это не могло продолжаться бесконечно, и я вынужден был на первом же партактиве выступить и «влить» ему так, как он это заслужил. Внутренне я чувствовал, что делаю, наверное, не то — не следует затевать склоки и разбирательства, надо быть выше всего этого. Но если бы он касался лично меня — можно было бы молчать. Но когда огульно охаивается весь полк, причем постоянно, то терпеть этого было нельзя.
Как бы то ни было, но время шло, и наши дела продвигались. Полк «заболел» борьбой за хороший быт и образцовый порядок. Кстати, обходя вечерами казармы (это было у меня правилом), я повстречал всех своих «субчиков», как их называл генерал Ягленко, которых при расформировании пулеметно-артиллерийского полка на Рыбачьем я отправил в 131-ю мотострелковую дивизию. Виктор Титович Ягленко как-то мне говорит:
— Ну, вот, Валентин Иванович, собрал ты всех «отпетых» и сунул нам в дивизию. А я возьми — да всех в 61-й полк. Кругом сопки, не сбегут. Это же не Печенга. А теперь вот ты и сам к нам пожаловал, и тоже в 61-й. Как же иначе? Надо к своим, их уже знаешь и работать легче.
— Да ладно уж товарищ генерал.
— Чего — ладно? Знаешь поговорку: «Не плюй в колодец…»? Вот так-то.
Хорошо, Прутовых поддержал:
— Валентин Иванович поправит дела. А мы ему поможем.
Так вот, обходя вечерами казармы и встречая знакомые лица, я чувствовал, что они тянутся ко мне, как к родному. Конечно, я подолгу с ними беседовал, мы вспоминали Рыбачий, говорили о том, как сделать, чтобы легко служилось и весело жилось. Находил у них поддержку, а это очень важно получить поддержку тех, кто когда-то нарушал порядок.
Вдруг в апреле 1960 года мы получаем известие — сокращается ряд управлений военных округов, в том числе и наш Северный военный округ. Войска округа в полном составе передаются в Ленинградский военный округ (ЛенВО). Естественно, приезжают приемные комиссии. На нашу 6-ю армию старшим приехал первый заместитель ЛенВО генерал-полковник Михаил Петрович Казаков и начал работу по приему войск с нашей 131-й мотострелковой дивизии. В программу входила и проверка боевой готовности.
В начале мая 1960 года среди дня подняли дивизию и приказали вывести в запасный район. Казаков приехал к нам только с двумя офицерами — своим и из штаба дивизии, который знал дислокацию войск. Полк поднялся хорошо и полностью вышел из военного городка. Генерал обошел весь парк — ни одной боевой машины не было обнаружено. Это, конечно, показатель. Затем приказал отвезти его в запасный район. Я следовал впереди, он, тоже на «газике», — за мной. Свернули с основной магистрали и, проехав 100–150
— А зачем ехать? Спустимся здесь прямо вниз и будем в штабе. Я вижу людей и блиндажи.
— Товарищ генерал, это не безопасно — уклон большой, около 40–45 градусов, да к тому же наст очень скользкий. Лучше проехать. Это минутное дело, — попробовал я отговорить его от затеи, но он был неумолим:
— Что вы за кисейные барышни? Ведь вот он штаб, рукой подать! Под самым носом, а вы предлагаете делать крюк, объезжать.
— Но, понимаете, слишком уж крутой склон. Здесь невозможно благополучно спуститься…
— А, ну вас! — махнул генерал рукой и решительно сошел с дороги. Не успели мы что-то предпринять, как он уже сделал несколько шагов по склону, разумеется, сразу поскользнулся, свалился, как сноп, и, выставив вперед ноги, помчался вниз со скоростью звука. При этом полы шинели задрались и во время спуска развевались сзади, как шлейф у длинного старомодного женского платья, а черные сапоги и синие брюки с ярко-красными генеральскими лампасами расчищали путь. Папаха, естественно, свалилась и катилась за ним. А он, как на митинге, размахивая руками, кричал:
— Не турки — турки, а вы — турки!!!
Естественно, мы все, не раздумывая, в тот же миг бросились вниз и кубарем полетели следом за генералом. Внизу помогли ему привести себя в порядок, а он, топая ногами, требовал, чтобы его немедленно отвели к начальнику штаба полка. Я предложил ему идти за мной.
Можете себе представить: прошло лишь несколько минут, как штаб уже втянулся в свой район. Еще не только не расставили в блиндаже полевую мебель, не растопили печки и не наладили освещение, но кое-где еще даже не очистили от снега сам вход в блиндаж, а штаб уже действовал.
Начальник штаба полка подполковник Песков, встретив нас, доложил генералу, что штаб прибыл в район в полном составе и размещается. Радиовыносы из боевых машин (точнее, из ГТС) делаются, проводная связь проверяется.
Генерал сурово и коротко:
— Карту! Буду ставить задачу.
Песков попросил разрешения поставить стол прямо у блиндажа, развернуть карту и приступить к работе.
— Нет, все это будем делать в блиндаже, — сказал Казаков и двинулся вперед. Все за ним. В блиндаже темнота, лишь с трудом можно различить солдата у печки, который безуспешно пытался ее разжечь. Наконец наладили свет, генерала усадили за стол и развернули перед ним карту. Песков дал команду:
— Пробить дымоход.
Солдаты завозились. Двое выскочили из блиндажа. Видно, всем хотелось, чтобы в блиндаже было тепло, поэтому никто не обращал внимания на карту, все наблюдали за действиями солдат. Генерал изредка задавал вопросы, а Песков пояснял. Оказывается, солдаты, очистив вокруг трубы снег, должны были шестом, который имеется в каждом блиндаже, прочистить от снега дымоход, а затем в него бросить сверху вниз обильно политые бензином клочки подожженной пакли или ветоши. Эти «заряды» быстро ликвидировали в трубе пробку холодного воздуха, и тяга стала налаживаться. Через пять-семь минут печка уже испускала долгожданное тепло.