Непозволительные удовольствия
Шрифт:
– Боже, эта девочка совсем не умеет пить!
– Сиди ровно и не двигайся!
– Мишель ёрзала голыми бёдрами, не прикрытыми моей футболкой, по стиральной машинке, раскачивая её под собой, и отмахивалась от зубной щётки.
– Мишель, хватит! От тебя воняет!
– Она громко рассмеялась, прикусывая нижнюю губу, и я устало выдохнул в широкой улыбке. Её голова всё время склонялась по непредсказуемой траектории, как будто внутри неё кто-то выкручивал руль на повороте, и расслабленный нежный взгляд никак не мог остановиться, беспорядочно осматривая ванную комнату. Девушка
Ещё сегодня с утра, принимая душ, я бредил её присутствием здесь.
– Брэ… - Я впихнул щётку с мятной зубной пастой ей в рот и принялся с шуршащим звуком втирать в ровные зубы пенящуюся массу. Мишель с полным ртом всё-таки пробубнила: - Брэндон, мы у тебя?
– Да, - она послушно прислонилась виском к моей груди и охватила меня руками.
– Сплюнь, - впервые хореограф выглядела так беззащитно и по-детски безмятежной. Я подхватил её на руки и усадил в холодную ванную.
– Включаю тебе воду, посиди под душем. Если через десять минут не придёшь мокрая и чистая, придётся к тебе ворваться…
Футболка отправилась на пол, и я едва успел отвернуться, запечатлев для себя соблазнительные округлые изгибы женской груди. Надеюсь, она не разнесёт себе голову, пока я расстилаю постель.
Ни о чём невозможно было думать и одновременно всё сразу лезло в голову: день был такой насыщенный и переполненный эмоциями, что в голове стоял неприятный гул. Тряхнув светлой головой, я устало отправил её на холодную подушку, выжидая появление Мишель в прохладной спальне. Кто бы мог подумать…
Моя, кажется, возлюбленная, приносившая мне столько терзаний по совместно проведённому времени и осязаемой боли от невозможности больше касаться её нежного тела, голая располагалась в ванной через стенку, отмокая под горячими струями воды. Я нервно сглотнул слюну, наполнившую рот, предвкушая тяжёлую невыносимую ночь, и прикрыл дрожащие веки. Нет, уснуть точно не получится. Распахнув глаза, я увидел в дверном проёме мокрую дрожащую Мишель с влажным, сползающим с груди полотенцем. В паху ноюще стянуло.
– Ложись… - Она рухнула под пуховое, пока ещё холодное одеяло и задрожала, прикрыв глаза. Мокрое полотенце отправилось в сушилку в ванной; я выключил за девушкой воду, но потом решил и сам задержаться в душе в надежде, что к моменту, когда выйду, Мишель уже будет спать.
Пускай, её пребывание у меня в квартире ничего не значило, но впервые за последние два месяца мне было так спокойно и хорошо. Ни её дочь, ни Карлос уже не омрачали столь реалистичные сбыточные фантазии. Мишель в моей постели.
Тёплая вода растеклась по лицу, плечам, до самых ступней. Я взъерошил намокшие волосы, прилипшие ко лбу, и облокотился о ледяной кафель, простояв так бессчетное количество времени. Что если бы не нужно было никуда торопиться? Она - под моим смятым одеялом, на моих подушках, засыпала бы вечерами, каждую ночь. Что тогда?
Торопливо смывая с себя шампунь, пытаясь избавиться от не жалованных мной надежд, я выскочил из душа, растираясь махровым полотенцем. Мне нужно помнить, что девушка здесь не по своей воле и достаточно пьяна, чтобы наделать глупостей, за которые будет стыдно не ей одной.
Там, в комнате, брюнетка ворочалась во сне, то жалобно, то недовольно мыча и постанывая. Неплотно задвинутые шторы пропускали
Её мокрые волосы рассыпались по подушке и сплетались от беспокойных ёрзаний, я наслаждался этим превосходным видом, пока Мишель вруг не вскочила, надрывно хохоча. Мои мышцы сократились от неожиданности, образуя в желудке спазм. Одеяло чуть сползло, оголяя её выразительные ключицы и очерченную ложбинку на груди.
– Пьяная дурочка, - я привстал, аккуратно укладывая её обратно на мягкую подушку.
– Испугала меня!
– Я что, заснула?
– Она сонливо и по-прежнему пьяно всматривалась мне в глаза, словно удивляясь, что лежит со мной рядом.
– На целых пятнадцать минут!
Мишель приподнялась на локтях, бегло осмотревшись в комнате, но потерянное выражение её лица не давало мне шансов считать её трезвой. Она заглянула под одеяло и сдавленно хохотнула.
– Я голая!..
– Да что ты говоришь… Вывалилась из ванной в одном полотенце, рухнула на кровать и удивляется.
– Брэндон…
Голова Мишель умудрялась пошатываться даже в нескольких сантиметрах от подушки, когда девушка привстала и пододвинулась к моему напряжённому горячему телу своим голым и покрытым мурашками. Она закинула бедро на меня, вдавливая внутренней его стороной давно затвердевший член, вжалась возбуждённой упругой грудью в мои ребра и неловко склонилась надо мной лицом, опаляя горячим шумным дыханием.
– Давай целоваться, - тело обдало возбуждение, эхом разнёсшееся по солнечному сплетению, низу живота и паху. Я замер, не в силах отказаться от желанного поцелуя.
– Давай.
Наши лица потянулись друг к другу, и с закрытыми глазами я наконец-то примкнул к приоткрытым дрожащим губам Мишель, чувствуя, как тело неумолимо ноет от нежности. Её жаркий рот, в который мне было позволено проскользнуть с ласками, я бережно гладил языком, пытаясь запечатлеть для себя её опрометчиво честные прикосновения намертво в памяти. Я так долго этого ждал и не надеялся, что с наслаждением громко простонал ей в губы, и нащупал в комке одеяла её ладонь, укладывая к себе на содрогающуюся от частых ударов сердца грудь.
Брюнетка сдавленно выдохнула с дрожью, довольно простонав, а потом, неожиданно поднимаясь надо мной и не обращая внимания на оголившее её прекрасное тело одеяло, накрыла моё лицо влажными гладкими волосами. Она едва справляясь с головокружением, упёрлась ладошками в стену, зажав мой таз крепкими сочными бёдрами и усаживаясь мокрой промежностью на пульсирующий через ткань белья член.
Дышать одним воздухом с Мишель становилось невозможно. Перед глазами быстро пронеслись бессонные жаркие ночи с другими девушками в этих стенах, и я вдруг понял, как это было противоестественно, не жарко, как мне казалось, а бездушно холодно. Ни одна из них не вызывала во мне настолько глубокого желания и мучительной истомы, как вызывала она.