Непозволительные удовольствия
Шрифт:
– Мало ли, что я могла пьяная тебе наплести! Перебрала вчера, - не поворачиваясь, я знал, что она кусает губы и нервно расчесывает тонкими пальцами спутанные волосы. В солнечном сплетении принялось жечь, будто я глотнул керосина.
– Спасибо, что привёз переночевать. Но наверное, я бы и сама справилась…
Вчера, за кулисами, ведь она была трезвая. И никто не тянул Мишель за язык признаваться в чувствах, тогда я не стал бы и лезть в её "спасение" в баре, столько возиться с пьяной невменяемой девкой и приглашать в свой дом. Неужели я так уж и бесполезен, и она сама бы добралась до студии?
Я
– Да пошла ты!
– Скрепя сердце я обернулся в сторону застывшей в дверях брюнетки, сглатывая подступивший ком при виде её красных глаз. Мишель резко и сдавленно всхлипнула.
– Как я и думала!
– Давай, расскажи, что ты там думала. Что я эгоист, бабник, обманщик, да просто мудак! Или как вы меня там любите называть! Думаешь Карлосу можно доверять? Пару дней, как общаетесь, а ты уже вешаешься на него!
Агрессия воспламенилась груди, выжигая зачатки влюблённости. Ещё чуть-чуть, и я бы вылил на хореографа всю нелицеприятную правду о нашей команде и распрекрасном Карлосе, ввязавшемся в обман за её спиной в равном степени, как и все мы. Мишель скрылась в прихожей, шумно раскидывая обувь. Я подорвался следом и замер в дверном проёме, скрывая свою распалившуюся дрожь в скрещенных на груди руках, пока девушка резво застёгивала молнию на ботинке.
– Я думала, за помощь плату не берут! - Она торопливо обулась и занесла руку над дверной ручкой. - Карлос не стал бы на меня набрасываться!
– О чём ты? Разве я что-то брал с тебя?
– Моя ладонь непроизвольно отправилась на её запястье, останавливая девушку в шаге от выхода.
– Я про секс! Ты думаешь, если помог, я должна переспать с тобой снова?
– Нет… Ты мне ничего не должна, - Мишель заплакала, не пряча мокрое и раскрасневшееся от слёз лицо и размазывая свободной рукой дорожки по щекам. Я едва не окаменел при виде нахлынувших на неё эмоций. - Просто подумал, что тебе захочется. Ведь ты призналась… Может, ты просто самой себе противишься?
– Ещё как! Я не собираюсь наступать на те же грабли, чтобы потом слушать твои рассказы. Как ты имел очередную в своей коллекции!
– Женская ладонь уверенно отщёлкнула дверную ручку, но я подскочил к выходу, преграждая девушке путь.
– Не уходи! Пожалуйста!
– Мишель нетерпеливо опустила взгляд, ожидая, когда я позволю ей выйти. Я ещё не знал, какие слова подобрать, как в глубине квартиры пронзительно резко зазвонил телефон, выводя меня из странного, трепещущего в груди состояния напряжения.
– Ты забыла мобильный…
Зарёванная брюнетка смахнула с мокрого лица прилипшие пряди и, не снимая обуви, вернулась в спальню на звук своего телефона. Со слабым временным облегчением я захлопнул дверь, не забыв про защёлку, и неуверенно заглянул в комнату.
– Да? Мышонок, всё в порядке… - Мишель присела на край незастеленной кровати и закусила губу, выдавая моему проницательному взгляду чувство сожаления.
– Вечером, после тренировки я приду к тебе и расскажу всё-всё!.. А хочешь, зайдем в кафе, которое открыли на углу? Помнишь, ты сказала… Нет, не волнуйся, деньги найдутся…
Звонила Молли.
– Мишель, это ведь не твоя дочь?
– Хореограф скрестила руки на груди и тяжело вздохнула, всё также не поворачиваясь.
– Я увидел сообщение, где Молли назвала тебя по имени. Так её зовут?
– Девушка с укором заглянула в мои глаза, нехотя развернувшись, и вдруг неловко и задумчиво опустила взгляд на мои губы.
– Значит, ты видел, что Молли просила перезвонить, и не сказал? - Не отрицание — знак согласия.
– Я хотел, но не успел… Ты только проснулась, - осторожно, но решительно я попытался накрыть её холодную ладонь своею тёплой, но Мишель одёрнула руку, словно обожжённая кипятком.
– И ты решил сразу же на меня наброситься!..
– От нескончаемых обвинений в груди и у меня начинало закипать, как вспенившаяся вода бурлит под крышкой потёртого чайника. Жар от упорствующего непонимания и желания осудить меня разошёлся по шее и лицу. Почему, когда я поступал правильно, хоть и щемяще об этом жалею, пьяная девка готова была отдаться без всяких проблем! А сейчас, трезвая, такая правильная и воспитанная, видит во мне лишь злодея.
– Нет, не сразу же! А после того, как ты позволила себя трогать в баре, после потрясающего секса в раздевалке, твоих глупых признаний в любви! Твоей слабоумной идеи напиться и блевать в общественном туалете! После того, как ты всю ночь об меня голая тёрлась!
– Мишель раскраснелась, вслушиваясь в раздражённые упрекающие интонации, и сжала ладонью простыню от злости, воспламенившейся в её потемневших графитовых глазах. Да она готова была расцарапать моё лицо.
– Я ничего не помню! Я была пьяна!
– Мы перешли на крик, и от звеневших в ушах фраз я готов был биться головой о стену, лишь бы вытряхнуть из неё все чёртовы воспоминания.
– Когда сказала, что влюблена, тоже была пьяная?
– Она побагровела. В ту же секунду я испугался при виде новой незнакомой мне эмоции на симпатичном, исказившемся болью личике, и растерянно отпрянул на край кровати.
– Мне стыдно! Я жалею обо всём, что между нами было, - впервые за всё время с момента нашего знакомства колкости пробили женское сердце, приводя хрупкого хореографа в неконтролируемое отчаяние. Снова слёзы… Долгожданная взрывная реакция не доставила мне того удовольствия, на которое я рассчитывал: мы ругались, как семейная пара на грани развода, припоминали друг другу все недосказанности, но это провоцировало лишь новую порцию тошнотворной, почти осязаемой боли. - Я тупая идиотка, нельзя было связываться с тобой!
– Она выплюнула последнее слово с таким безразличным пренебрежением, что мне захотелось впиться хоть ещё одной колкой фразой, въесться под её кожу, побуждая девушку на любые сильные чувства в мой адрес, хоть даже ненависть! Только бы не равнодушие…