Неправильная пчела
Шрифт:
До неизвестного Глине места долетели за полчаса, и Глина поняла, что она в Москве. Она всегда чувствовала этот шумный и беспокойный город.
Дядька Харитон спал и даже храпел, видимо, ему вкололи лошадиную дозу снотворного. Вторая проснулась уже на подлете к месту посадки и испуганно крутила головой, пытаясь сесть, но после окрика военного успокоилась. Глина догадалась, что они втроем являются добычей «Божьей пчелы», так как это была единственная компания, которая была заинтересована во всех троих. Подготовка Пасечника к операции вызывала невольное уважение, как и задействованные им силы. Видимо, перед Пасечником
Глина увидела, что вертолетная площадка на крыше здания была расчищена от снега, но идти по ней босиком и в ночной сорочке девушка не собиралась. Она прикинулась спящей и, выслушав порцию матюгов, пропутешествовала по холодному воздуху на плече у одного из охранявших ее здоровяков из нутра вертолета в теплое здание. Как дотащили остальных, Глина не видела. Она ехала вниз лицом, и увидела только, что это ее несут внутрь многоэтажного здания с лифтом и просторным холлом.
Всех троих узников в коконах разместили в креслах. От толчка дядька Харитон проснулся и сначала непонимающе подрыгался, а потом свирепо огляделся. За каждым креслом встал молчаливый автоматчик. Вскоре в кабинет вошел седой старик в заношенном сюртуке, и Глина без труда узнала в нем Гомона. Аркадий Аркадьевич подошел к ней и ласково потрепал по щеке.
– Я не думал, что мы так вот увидимся, Глина, – сказал он виновато. Глина молчала, глядя на него исподлобья, и Гомон продолжил, – меня самого привели сюда, чтобы я мог убедить тебя сотрудничать с «Божьей пчелой»…
– А Харитон и Мавра – это заложники, – уточнила Глина охрипшим со сна голосом, – чтобы я сговорчивей была?
– Получается, что так, – согласился Гомон, – только и я в какой-то мере заложник, учти.
– Что от меня требуется? – сказала Глина.
Гомон придвинул стул к ней поближе и открыл было рот, чтобы рассказать все, но понял, что со связанным человеком он говорить не может.
– Размотайте ее, – попросил он автоматчика, но тот покачал головой.
– Понимаете, это не поможет, если…
Автоматчик не реагировал.
– Глина, извини, – сказал Гомон, – я тут ничего не решаю. В общем, у Виктора Ивановича возникла проблема. И без тебя ему не обойтись. Я думаю, что он мог бы прибегнуть к помощи Харитона Савельевича, но… Его проще убить, чем уговорить.
– На чьей ты стороне, моль шубная? – подал голос дядька Харитон и получил тычок от автоматчика, что было совершенно зря сделано. Автоматчик тут же отлетел к стене, ударился головой и отключился. Остальные два резко навели стволы на дядьку Харитона.
– Не убивайте меня, – глумливым голосом попросил дядька Харитон, – а то Глину некем шантажировать будет.
– Я же говорил вам, что их надо развязать… – начал было Гомон, но все взоры обратились на вошедшего в кабинет Пасечника.
Глина увидела, что он ничуть не изменился с их последней встречи. Высокий, волосы с проседью, серый костюм, свежая рубашка, дорогие часы. Глина в ночной рубашке и смирительной упаковке хмыкнула про себя.
– Я не думал, что вы так похорошели, Галина, – обратился к ней Пасечник, – после полученной травмы восстановились быстро. Это заслуживает уважение.
Глина молчала, при ближнем рассмотрении Пасечник показался ей уставшим и измученным. Он распорядился развязать пленницу, но увидев лежащего
– Аркадий Аркадьевич, вы ввели нашу гостью в курс дела? – спросил он Гомона.
– Не успел, – развел руками антиквар.
– Я много лет честно трудился на благо государства, – с пафосом в голосе начал Пасечник, – но мои возможности не безграничны. К сожалению, наступил момент, когда я не смог обойтись без помощи так называемой «несистемной оппозиции». У меня неустанно трудятся пятьдесят человек, но их силы слабы, и способности весьма средние, их едва хватает для обеспечения текущих нужд. В нашем санатории поправляет свое здоровье вся политическая элита. Всё бы ничего, но… Случилась страшная беда, вы, наверное, знаете из телевизионных передач… – Пасечник остановился и внимательно посмотрел на молчащую троицу.
– На моем хуторе электричества нет, – подал голос Харитон, – да и не все ли равно, какого очередного урку подстрелили, не президента же.
– Нет, не президента, а главу Центробанка, – уточнил Пасечник, – в современных обстоятельствах, это может означать крах всей финансовой системы. Вы представляете, какой объем финансовых обязательств у страны, каков ее внешний долг? Начнется такой коллапс, что… Второй раз девяносто восьмой год.
– При чем тут мы? – спросила Глина.
– Мне достоверно известно, что именно вы, Галина Алексеевна, владеете искусством проникать на Ту Сторону, – вкрадчиво сказал Пасечник, – а кроме вас таким способом не владеет никто.
– Где уж мне, – хмыкнула Глина, – вас обманули. Лисаветушка, видимо, очень хотела в Москву, вот и наплела вам с три короба.
– Да, вы умны. Именно Елизавета за вами наблюдала все это время, отчего бы ей врать? Подвиги ваши всем известны: факты исцеления, предсказания, взрывы. Ваша мощь растет, и это прекрасно. Ваше содействие будет так высоко оплачено, что вы даже не представляете себе, как. Называйте любую цену.
– А сколько прошло времени с момента смерти Долгополова? – спросил дядька Харитон, – я в отличие от девчонок хотя бы радио слушаю, в курсе немного.
– Он еще жив, но жить ему остались не часы даже, а минуты. Врачи поддерживают его в искусственной коме. Долго такое состояние продолжаться не может. И когда он… уйдет, нужно как можно быстрее привести его с Той стороны. Образно говоря, на входе-выходе встретить.
– А что будет, если Глина не согласится? – спросила Вторая.
– Придется вас всех убить, по очереди. Начнем с Гомона, потом вы, Мавра, потом и Харитон Савельевич, – ответил серьезно Пасечник.
– Можете убивать, – сказала Глина, – вы же с ними в сговоре. Харитон мне говорил, что держит меня в заложниках. Разве не так? Вот и разбирайтесь между собой, кто какие обязательства не выполнил.
– Хорошо, – кивнул Пасечник, посмотрев на понурого дядьку Харитона, который даже не пытался оспаривать слова Глины, – видит бог, я этого не хотел, но вы, Галина Алексеевна, меня вынудили.
Он нажал на кнопку, и в раскрывшуюся дверь втолкнули Оржицкого.
У Тимофея был совершенно безумный вид. Одетый в старые джинсы, клетчатую рубаху, босой… Казалось, он не брился и не мылся несколько месяцев. Заросший седоватым и курчавым волосом, угрюмый, со странной гримасой на лице, Оржицкий никого не узнал в комнате.