Неправильный солдат Забабашкин
Шрифт:
Выстрелив в водителя бронетранспортёра, отметил тот факт, что немцы, сидевшие в машинах и бронеавтомобилях, очевидно, устали ждать того момента, когда танки поедут вперёд. Им несколько минут назад была дана команда начать движение, а колонны так никуда и не поехали. Более того, в одной колонне произошла авария.
Очевидно, что командиры танковой роты не понимали, что происходит во вверенном им воинском соединении. Вероятно, они пытались связаться с танками и через радиосвязь. Но радисты, скорее всего, тоже ничего не понимали, потому что их водители и их командиры находились на своих местах, но отвечать
Понимая, что время сейчас очень ценно, и пока никто ничего в рядах противника не заподозрил и не понял, пока танки ревут, пока все немецкие солдаты нервничают перед боем, решил ускориться ещё больше.
Выстрел, и пуля, пробив лобовое стекло броневика, влетела в голову водителю. Сидящий рядом немецкий ефрейтор удивлённо посмотрел на раскинувшего мозги камрада, и тут же получил точно такой же подарок в виде небольшой дырки в черепе. Я сразу же переключился на пулемётчика. «Бабах!» и тот сваливается замертво внутрь машины. Ну а я уже переключаюсь на следующего в очереди на отправку в ад.
Когда были уничтожены водитель, офицер и пулемётчик шестого бронетранспортёра, а от начала операции прошло около четырёх минут, до некоторых офицеров вермахта стало доходить, что что-то идёт не так.
Я увидел, как из центра колонны к танкам бегут два офицера и два солдата.
Вероятно, они вылезли из командной машины. К сожалению, я не успел заметить, откуда именно, но встретил новых персонажей, как и полагается, свинцом.
Дождался, пока эта компания добежит до стоящего последним в левой колонне танка и соберётся узнать у в задумчивости склонившего голову командира, что тут, собственно, происходит?
В тот момент, когда один офицер стал вопрошать командирский труп, а второй решил переговорить с не более живым механиком-водителем, я начал действовать. Прицелился и выстрелил в лейтенанта, что был ближе всех ко мне и пытался разговорить труп водителя танка.
После того, как выпущенная пуля попала точно в цель, я получил некоторый шок. Неожиданно для меня и для немцев, голова этого самого офицера взяла да загорелась и даже немного начала дымить. Ещё никто ничего не понял, а уже глазница второго офицера, который имел звание майора, тоже вспыхнула ярким пламенем. Причём было очевидно, что удивился не только я, но и немецкие солдаты, что наблюдали за происходящим.
Наконец, через мгновение я пришёл в себя, поняв, что мной всего лишь были отправлены в цель бронебойно-зажигательные патроны.
Помощники зарядили, очевидно, забыв об этом предупредить меня. И тем самым чуть с ума меня не свели.
Но времени спорить с ними и объяснять, что такие патроны очень демаскируют мою спецоперацию, не было. Сейчас дело надо было делать.
Третий патрон вошёл убегающему врагу между лопаток. А четвёртый в грудь его сослуживцу, что решил спрятаться за кустом.
К сожалению, с этой секунды моя снайперская операция перестала быть неожиданной. Немцы, сидевшие в своих машинах, увидев дымящиеся тела, явно заподозрили что-то неладное. Они начали высовываться из кабин, что-то кричать и показывать руками в сторону погибших соратников.
Понимая,
Первыми по значимости среди рядового состава в моем списке на ликвидацию шли механики-водители бронеавтомобилей. Их я в течение трёх минут уничтожил практически всех. Лишь один сумел улизнуть, на своё счастье получив пулю не в голову, а в плечо. А произошло это потому, что в момент выстрела его отвлёк сидящий рядом офицер. Который, конечно же, тоже через пару секунд умер.
Кстати, об офицерах. Разумеется, их я старался ухайдакать при первой же возможности, но в первую очередь всё же отдавал предпочтения водителям. И делал я это потому, что здраво рассудил так: «Нет водителей — нет наступления. А значит, возможно, что подкрепление, которое к нам идёт, успеет подойти до тех пор, пока противник не оклемается и не проведёт перегруппировку».
Когда последний водитель бронетранспортёра отправился в преисподнюю общаться со сподвижниками по рейху, в лагере противника явно наметилась паника.
Они, наконец, сообразили, что по ним стреляют. Кто именно и откуда ведёт стрельбу, они, естественно, из-за довольно большого расстояния, увидеть не могли. Но направление, откуда ведётся стрельба, угадали точно. После чего стали прятаться.
Отправив к механикам-водителям танков и бронеавтомобилей с десяток обычных шоферов грузовиков, которые оказались самыми медлительными и не сумели вовремя вылезти из своих кабин, стал отстреливать экипажи танков. Тем, вероятно, надоело сидеть в компании с мёртвыми командирами и водителями, и они стали через оставшиеся открытыми люки вылезать на свет божий, чтобы узнать, что случилось. И, разумеется, практически сразу же получали пламенеющий заряд в голову. В связи с тем, что, как правило, умирали члены экипажей либо рядом с танками, либо на броне, колонна стала окутываться лёгким дымом.
Увидев это, решил добавить огоньку и стал стрелять в бензобаки грузовиков.
Не всегда удавалось взорвать бак с первого выстрела даже бронебойно-зажигательным патроном, но раза со второго или третьего, как правило, машина загоралась. Разумеется, к этому времени в кузове уже не оставалось солдат, но зато там оставался боекомплект, который, при воздействии на него пламени, тоже начал весело взрываться, разлетаясь на десятки метров.
Обратил внимание, что стволы моих винтовок тоже дымятся от непрерывной стрельбы и, не отвлекаясь от отстрела пехоты противника, дал команду лейтенанту немедленно найти пару-тройку дополнительных винтовок.
Сам же, тем временем, сфокусировав зрение, стал высматривать в ползающих и прячущихся от справедливого возмездия нелюдях офицеров. А как обнаруживал погон на плече, незамедлительно отправлял свинцовый подарок в первую очередь этим особям. Я прекрасно помнил, что нарушение управления войсками — это один из важнейших моментов в дезорганизации противника. А потому жизнь офицерского состава в данном бою была крайне непродолжительной.
Когда же голову офицера я не находил, то особо сильно не расстраивался, а отправлял в долгую дорогу в ад первого попавшегося солдата или ефрейтора.