Неправильный солдат Забабашкин
Шрифт:
— Горшков, а ты не знаешь, кто стреляет?
— Наверное, знаю, товарищ комдив. Скорее всего, это красноармеец Забабашкин! — неуверенно отрапортовал мамлей.
— Кто? Кто это? Почему он стреляет? — не понял полковник, удивлённо посмотрев на Горшкова.
— Товарищ комдив, красноармеец Забабашкин, вероятно, вступил с противником в бой.
— Э-э, чего?! Куда он вступил?!?! — обалдели командиры воинского подразделения и, широко распахнув глаза, ошарашенно уставились на мамлея.
— Забабашкин, скорее всего, вступил, э-э, в бой, — кротко повторил тот и, видя полностью
—?!?!?!?!
Забабашкин
Предельно сфокусировав зрение и, водя стволом винтовки, в конце концов, смог найти подходящую цель. Судя по противоударному берету, это был танкист, который, прячась за танком, хотел перебежать улицу. Но я не дал ему этого сделать, а сразу же отправил на поезде в преисподнюю, выдав билет в виде пули между глаз. Выстрелил и дальше продолжил осматривать поле боя. Но, увы, никакого движения так сразу обнаружить не удалось. Пробежался взором по первой колонне, по второй, по домам, по оградам, по берёзкам и кустарникам. Ничего. Полная и окончательная тишина.
Стал не спеша вновь и вновь прочёсывать взглядом местность. И это дало свой результат. У забора, что был возле каменного трёхэтажного здания, вновь показалось движение. Всмотрелся — ползёт, голубчик.
«Что ж ты так медленно? Ранен? Ну, ничего, сейчас я тебе быстренько помогу и тоже отправлю экспрессом за танкистом. Проезд к Сатане заказывали? Нет? Неважно, билет уже куплен, а значит, пора в путь», — с ненавистью к врагу подумал я, и собрался было выстрелить, но, так и не нажав на спусковой крючок, вспомнил, что патроны в винтовке закончились.
Не отводя взгляда с намеченной цели, протянул отстрелянную мосинку заряжающим и требовательно произнёс:
— Патрон, — а потом сразу поправился: — В смысле винтовку!
Но никто оружие у меня не забрал и другого не вручил.
— Да что вы, заразы, совсем охренели?! У меня там фриц живой мотыляется, как хрен знает что в проруби! А вы тормозите! — зарычал я и резко повернулся, чтобы отчитать своих нерадивых помощников.
Но те не очень обратили на меня внимания, потому что стояли по стойке смирно перед комдивом Неверовским.
— Э-э, патрон? — растерянно произнёс я, на автомате повернувшись к полковнику. — Ну, или винтовку, — потом, осознав, как это глупо звучит в тишине, негромко добавил: — Желательно заряженную.
— Боец! Что ты делаешь?! — удивлённо смотря на меня, спросил запыхавшийся полковник, который, вероятно, к нам на позицию бежал, а потому и запыхался.
Прибыл он к нам в окоп не один, а в сопровождении неизвестного мне полковника и младшего лейтенанта Горшкова. Все они удивлённо смотрели на меня и ждали ответа.
Пришлось ответить, как есть.
— Э-э, веду бой, товарищ командир.
— Бой? С кем? Никого же нет! В кого ты стреляешь?!
— Во врагов, — пояснил я, кивнув в сторону противника. — Они там — за речкой.
— За речкой? — удивился тот и, поднеся к глазам бинокль,
Туман к тому времени стал редеть и видимость значительно улучшилась.
— Там машины горят, — констатировал очевидное замкомдив, который тоже посмотрел в ту сторону.
— Вот именно, — растерянно произнёс Неверовский, не переставая рассматривать обстановку. В какой-то момент он остановил бинокль в одной точке и стал считать: — Раз, два, три…– потом что-то прошептал неразборчивое и подвёл итог подсчётам: — Девятнадцать танков стоят.
— А ещё, двадцать бронетранспортёров и восемнадцать грузовых автомобилей. Причём последние вообще, практически все в огне пылают, — посчитал заместитель.
— И куча мёртвых фрицев на земле, — пробасил присоединившийся к нам весь испачканный в грязи майор. — Просто небылица какая-то.
Командир дивизии оторвался от бинокля и посмотрел на прибывшего.
— Вот и командир разведроты пожаловал. Ну, Лосев, что твои разведчики говорят?
— Стоят немцы, товарищ полковник. Застыли на окраине. Да вы и сами всё это прекрасно видите. Туман уходит, окраины Троекуровска уже разглядеть можно, — произнёс Лосев и, достав бинокль, стал рассматривать застывшие колонны. — Вон, видите, ни одной живой души. Всех снайпер положил. А кого не положил, распугал.
Неверовский перевёл взгляд на меня и растерянно спросил:
— Это твоя работа? Ты остановил немецкое наступление?
— Ну не то, чтобы остановил, просто, наверное, немного замедлил развёртывание порядков противника, — не стал я делать громких заявлений, помня, что скромность украшает человека.
— Развёртывание порядков предотвратил?! Да нет, брат, ты их просто перебил всех начисто! А это — усиленный механизированный батальон! — хохотнул командир разведки. — Я сам видел, как ты щёлкал немцев как орехи.
— Боец, назовитесь. Кто вы? — вновь перевёл взгляд с разведчика на меня комдив.
— Красноармеец Забабашкин! — отрапортовал я, а потом негромко добавил: — Алексей.
— Молодец, Алексей! С немцем разбираешься на раз-два! — и тут он схватил меня за плечи и вскрикнул: — Да ещё как разбираешься, чертяка!
— Хорошо разбирается! Действительно, молодец! — поддержал его подполковник.
— Не то слово — молодец! Снайпер! Да ещё какой — Ворошиловский стрелок. — Комдив вновь слегка потряс меня за плечи и произнёс: — Как обстановка стабилизируется, приказываю Вам, красноармеец, сразу же явиться в штаб. Будем думать, как нам создать снайперский взвод, который Вы возглавите. А как будет у нас таких, как ты, хотя бы десяток, мы сможем держать оборону более уверенно.
Услышав такое «лестное» предложение, сразу же решил расставить все точки над «i» и рассказать о том, что я не смогу никого обучить, потому что сам не обучен. Хотел наврать о том, что мой талант у меня с самого рождения, и вряд ли кому-то смогу объяснить, как он работает. Но затем решил не обманывать, а сказать полуправду.
— Товарищи командиры, мой метод поражения целей вряд ли кому-то подойдёт. Я просто, если сосредоточусь, то вижу более детально. И прицелится мне легче, чем какому-то другому человеку.