Непредсказуемая герцогиня
Шрифт:
В конце концов она решила поехать с ним. Пикник не мог представлять опасности. Вряд ли им выпадет возможность повторить свой безнравственный поступок на поросшем травой холме посреди города. Что плохого в том, чтобы ради Кэсс провести день на природе?
– Благодарю вас за то, что согласились составить мне компанию. – Дерек отхлебнул глоток вина. Он сидел, откинувшись назад, опираясь на одну руку. И выглядел таким очаровательно задорным и по-мальчишески веселым. Люси страшно хотелось протянуть руку и откинуть прядь черных волос, упавшую
Люси улыбнулась в ответ. Дерек держался так учтиво и любезно. Совсем на него не похоже. Почему?
– Благодарю вас за эти слова. Думаю, это самое приятное из всего, что вы мне когда-либо говорили.
Он рассмеялся.
– В этом я с вами согласен. Думаю, это самое приятное, что я когда-либо слышал от вас.
Люси занялась расстановкой тарелок с хлебом, сыром и фруктами.
Дерек откашлялся.
– Я не мог не заметить, что вы читали письмо, когда вошли в гостиную.
Люси широко улыбнулась.
– Да. Да. Читала.
– И письмо вам понравилось?
Она подняла на него взгляд, сморщив нос. Какое ему дело? В сущности, письмо было от лорда Беркли, и это было самое милое, приятное, доброе, забавное и остроумное письмо из всех, которые ей доводилось получать. Не слишком заботливое, не слишком сентиментальное, не слишком слащавое. Именно такое, какое она и ожидала от лорда Беркли. Он написал, как ему приятно проводить с ней время, и затронул множество тем, которые были ей крайне интересны. Очевидно, лорд Беркли в писательском искусстве сильнее, чем в ораторском. Видимо, он из тех, кто имеет склонность к сочинительству. Без сомнения, так и есть. Он интеллектуал. Качество, о котором Дерек представления не имеет.
– Да, оно мне очень понравилось.
– И от кого оно?
Люси снисходительно улыбнулась.
– Не ваше дело.
Дерек отхлебнул еще один маленький глоток.
– Позвольте предположить. От Беркли?
Она широко раскрыла глаза.
– Как вы…? Ну хорошо, оно от лорда Беркли. – Если Дерек собирается ревновать ее к Кристиану – о-ох, мысленно назвав его по имени, она ощутила легкую дрожь, – тогда пусть знает, что Беркли очень интересуется ею. Очень.
– Почему мне не удается представить себе Беркли, усевшегося писать письмо? – сказал Дерек, отставил бокал в сторону и наклонился вперед, чтобы взять виноградину.
Люси подбоченилась.
– Это всего лишь демонстрирует ваше высокомерие. Его письмо написано прекрасно.
– Прекрасно? – спросил он с язвительным выражением лица.
Люси ужасно захотелось стереть это выражение.
– Да, прекрасно. Очевидно, что он превосходно образован, не говоря уже о присущем ему юморе, мудрости и остроумии.
– Остроумии? – Брови Дерека резко взлетели вверх. – Мудрый и остроумный?
Люси кивнула.
– Да. В высшей степени остроумный.
– Возможно, мне следует прочесть это письмо. – Он положил в рот виноградину.
– Разумеется, вам не удастся его прочесть. – Люси отрезала два куска хлеба и положила один себе на тарелку, а другой на тарелку Дерека.
Он усмехнулся, ничуть не раскаиваясь.
– Осторожнее, Люси. Вы же не хотите, чтобы ваш острый язычок отпугнул и этого кавалера.
Люси взглянула на него, прищурив глаза.
– Я прекрасно справляюсь с задачей держать свой язык на привязи в присутствии лорда Беркли, ваша светлость. Это с вами мне трудно быть любезной.
– Я догадался.
Неужели он только что подмигнул ей?
– Ничего не могу с этим поделать, – сказала Люси. – Некоторые вещи, которые я говорю… Я всегда была прямолинейной. Это мое проклятие с самого рождения. Ну по меньшей мере с детства.
Он прищурил свои проницательные зеленые глаза.
– Почему с детства? Что произошло?
– Это не имеет значения. – Она покачала головой и взяла гроздь темно-красного винограда.
– Мне хотелось бы знать, – мягко произнес Дерек.
Что-то в ласковом тоне, которым он это сказал, пробудило в Люси желание ответить. Она сунула виноградину в рот, задумчиво прожевала и проглотила.
– Я… мой брат умер, когда мы были детьми.
В глазах Дерека мелькнула слабая вспышка удивления.
– Мне очень жаль, – сказал он, все еще пристально глядя на нее. – Это о нем вы говорили, как о тяжелой потере, в тот день, когда мы катались в Гайд-парке?
Люси печально кивнула.
– Что с ним случилось? – Голос Дерека звучал серьезно и взволнованно.
Люси отвела взгляд. Вопрос немного смутил ее. Впервые в жизни она почувствовала, что ее действительно кто-то слушает. По-настоящему слушает. То, как Дерек смотрел на нее, сосредоточив все свое внимание, и задавал эти трудные вопросы… Прежде, казалось, никого это не волновало. Происходящее приводило ее в замешательство.
Люси сделала глубокий вдох. Она никому не рассказывала эту историю. Ну, Гарретт, Кэсс и Джейн знали, конечно. Но больше она никому об этом не говорила. Никогда.
– Мы оба подхватили лихорадку. Болели несколько месяцев. Ралф умер. Я выжила.
Дерек серьезно кивнул.
– Мне очень жаль, Люси, – прошептал он.
Люси отхлебнула глоток вина.
– Да, так вот. Умер не тот ребенок. По крайней мере, по мнению моих родителей.
Дерек тихо выругался себе под нос и взглянул ей в глаза.
– Вы напрасно так думаете.
Люси отвела глаза не в состоянии встретиться с ним взглядом.
– Все в порядке. Я знала, им хотелось, чтобы выжил мой брат. И поверьте, я бы с радостью поменялась с ним местами, если бы могла.
– Сколько вам было лет? – Он по-прежнему пристально наблюдал за ней. И слушал ответы, словно все это и вправду его волновало.
Люси судорожно сглотнула.
– Семь.
Он потянулся через одеяло и слегка коснулся ее руки.
– Ужасно в столь юном возрасте взвалить на себя такое чувство вины.