Неприкаянная душа
Шрифт:
— Ужасно, — пригорюнился римлянин, — мне очень жаль Гитлера.
Наверху загрохотали. Одновременно вздрогнув, гости из прошлого удивленно задрали головы к потолку.
— Мариша с Володей празднуют очередной праздник — среду, — потирая ладошки, захихикал Карл Жанович.
— Неужели Аристарху нравятся бесконечные пьянки? — поразилась я.
— М-м-м, привык, — мяукнула Марго.
— Что? Что? — спросили у нее дети.
— Мяу, — ответила кошка.
— Вы знаете, мне показалось., - начала Алина.
— Не обращай внимания, — перебил ее Жемчужный. — А теперь расскажите маме,
И тогда, перебивая друг друга, Олег с Алинкой начали выкладывать мне все, что произошло с ними в отсутствие непутевой родительницы. Роды у девочек прошли хорошо. Малыши ни разу не болели. Папа ушел к какой-то девчонке, а потому они перестали с ним видеться и очень не хотят лицезреть разлучницу. А в общем-то, все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо.
Я же, отлично понимая, что грешу, вдохновенно врала им про Штаты, отчаянно напрягая память, чтобы вспомнить отдельные американские фильмы, из которых могла бы выудить о великодержавной Америке мало-мальски полезную информацию. Но как назло суматошные штатовские картины напрочь выпорхнули из забывчивой головенки «лягушки-путешественницы», кроме, пожалуй, прославленных «Унесенных ветром». Поразмышляв немного о судьбе эгоистичной красавицы Скарлетт, я зачем-то рассказала честной компании про эксклюзивный пир в триклинии, попутно объяснив непосвященным, что капризная богема Нью-Йорка именно так проводит свое свободное время, чем очень удивила всезнающего Олега. Опустив пышные ресницы, Онорина тискала Алешку и молчала, помогая мне своим молчанием самозабвенно лгать. Фарий же вертелся как на иголках и всячески пытался прервать мой рассказ каким-нибудь неуместным уточнением. Время от времени догадливая француженка ставила свою очаровательную ножку на грубую кожаную сандалию не в меру болтливого римлянина, на которую, слава Богу, пока еще не обратили внимания дотошные жители третьего тысячелетия.
Славные мои внуки утомились и начали плакать.
— Пора домой, — поднялся из-за стола Олег.
Алина и Олюшка, натягивая одежки на уставших малышей, встали вслед за ним. Я поцеловала Алешку и Аленку, обняла их родителей.
— А теперь вы приходите к нам в гости, — заулыбалась гостеприимная доченька, — завтра Артурик будет дома.
— Все-таки ты, мать, того, — замялся сын, останавливаясь у открытой двери, — что-то напутала.
Мы снова остались одни: домовой, средневековая служанка, современник Иисуса Христа, говорящая кошка и путешественница во времени.
— Зачем ты соврал детям, что я болела малярией? — сердито спросила я у Карлоса. — Такой болезни в цивилизованных странах, тем более в Штатах, давно уже нет.
— Я прочитал про нее в твоих любимых приключенческих книжках, — стыдливо буркнул Жемчужный.
— Ты хоть знаешь, что это такое? — покачала головой я.
— Забыл, дорогая, старость — не радость, — вздохнул Карл Жанович.
— Я старше тебя, но помню исключительно все, — материализовался в кресле Страшная Сила.
— Ты был все время здесь? — опешила я.
— Да, но мне порядочно надоел шум наверху, — угрожающе сдвинул брови красавец. — Видно, тамошний хозяин так и не смог своими силами приструнить хулиганов.
Неожиданно ураганный ветер бесцеремонно распахнул наши приоткрытые окна, что-то визжащее пролетело в неизвестном направлении, послышался пьяный рев, и наступила долгожданная тишина.
— Что ты сделал с ними, Мадим? — догадываясь природе отчаянного вопля, с тревогой прошептала я.
— Отправил в Новую Зеландию, — равнодушно пожал плечами элементал.
— Но они умрут там с голоду, — ахнула я.
— Отчего же, в их карманах лежат новозеландские доллары, на которые мерзавцы смогут купить себе небольшой домик близ Веллингтона, — усмехнулся Повелитель Стихий.
— А паспорта? — подскочила сообразительная Марго.
— К «баксам» приложены документы на имя Уильяма и Мери Скотт, а также справки о рождении их очаровательных дочек, — прищурился «граф Виронн».
— А язык? Они же не знают английского языка? — шлепнулся на диван пораженный Карлос.
— Теперь знают, зато русский забыли навсегда, — зевнул коварный фокусник.
— Подходящая фамилия, — захохотал развеселившийся домовой. — А что будет с квартирой бывших Трухлявиных?
— Договор купли-продажи лежит на столе, — безучастно указал на бумагу мститель.
Я схватила поддельный документ и нетерпеливо пробежала его глазами.
Покупателями трехкомнатного жилья улетевших в дальнее зарубежье пьянчуг значились Ставров Федор Апполонович и Ставрова Марина Ивановна.
— А это кто такие? — озадаченно поинтересовалась я.
— Они перед тобой, — кивком указывая на сладкую парочку безбилетников, пояснил предприимчивый элементал. — А вот и их свидетельство о браке да паспорта в придачу.
Сказанное еле дошло до моих милых друзей. Онорина захлопала длинными ресницами, Фарий недоуменно потер уши. Наступила длительная пауза. Затем огромная мягкая ладонь римского комедианта накрыла маленькую мозолистую ручку французской горничной. Они поглядели друг другу в глаза и впервые открыто поцеловались. На глазах у свежеиспеченных супругов появились слезы благодарности.
— Вот вам свадебный подарок, — ловким движением Мадим бросил на колени Марины Ивановны большой целлофановый пакет, через который просвечивали тугие пачки русских рублей. — Денег хватит даже на машину.
— А что такое — машина? — озадаченно пролепетал Федор Апполонович.
— Железная лошадка, — встрял в разговор Карлос. — Хотите познакомиться с Аристархом?
— С машиной? — испугался господин Ставров.
— С домовым, — с раздражением отчеканил Жемчужный.
— Самым верным другом порядочного человека.
— Хотим! — отмирая, пропищала Онорина.
— Идем! — скомандовал Карл Жанович, и охваченные неимоверным любопытством счастливые молодожены мигом убежали наверх расшаркиваться с загадочным Алмазовым.
— Прекрасно! — провожая безбилетников торжествующим взглядом, победно улыбнулся Мадим. — Теперь мы одни, если не считать вредного старика и черной бестии.
— Они останутся здесь! — посматривая на растерявшуюся Марго, заявила я. — Лучше уходи сам.
— Пойдем в спальню, я очень устал, — игнорируя мое заявление, обнял меня элементал. — Хорошо, любимая, пусть дед занимается домашним хозяйством.