Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
– Но…
– Нет! – поднял руку Хамилтон. – Нельзя отступаться от своих же слов! Вы недвусмысленно заявили, что, если бы у Джорджа были деньги, вы дали бы согласие на брак.
– Не пойму, к чему вся эта суматоха, – вмешалась Молли. – Я все равно выйду за Джорджа замуж, кто бы что ни говорил!
Миссис Уоддингтон капитулировала.
– Отлично! Как вижу я тут никто. И слова мои не важны.
– Мама! – укоряюще воскликнул Джордж.
– Мама?! – ошеломленно вздрогнув, откликнулась миссис Уоддингтон.
– Теперь,
– О, вот как?
– Да, конечно.
Миссис Уоддингтон презрительно фыркнула.
– Меня силой вынудили согласиться на брак, который я категорически не одобряю. Но позвольте и мне вставить словечко. Лично у меня есть предчувствие, что свадьба не состоится.
– О чем это вы? – встрепенулась Молли. – Конечно, состоится! А как иначе?
Миссис Уоддингтон опять фыркнула.
– Мистер Финч – художник, пусть и очень слабый. Он долгое время жил в самом сердце Гринвич-Виллидж и ежедневно якшался с публикой весьма сомнительной нравственности…
– На что это вы намекаете? – перебила Молли.
– И не думаю намекать, – с достоинством возразила миссис Уоддингтон. – Я говорю все напрямик. Не являйся ко мне за сочувствием, когда выяснится, что нравственность у этого твоего Финча такая, какой и следует ожидать у человека, сознательно, по собственной воле поселившегося на Вашингтон-сквер. Повторяю, у меня есть предчувствие – браку этому не бывать. Такое же предчувствие было у меня насчет моей золовки и одного субъекта по имени Джон Портер. Я сказала тогда: «Ох, не бывать этой свадьбе!» – и оказалась права. В тот самый момент, когда Портер входил в церковь, его арестовали по обвинению в многоженстве!
– Я не женат! – вскрикнул Джордж.
– Всего лишь ваше голословное утверждение!
– Уверяю вас! Для меня все женщины на одно лицо, я их даже не различаю.
– Именно так оправдывался и Портер, когда его спросили, почему он женился на шести разных девушках.
– Что ж, – взглянул на часы Хамилтон, – теперь, когда все благополучно улажено…
– Вы так считаете? – не утерпела миссис Уоддингтон.
– …когда все благополучно улажено, – твердо повторил Хамилтон, – я оставляю вас. Мне надо зайти домой и переодеться. Сегодня вечером я выступаю на обеде Литературного общества.
Тишину, воцарившуюся после его ухода, нарушил Сигсби.
– Молли, дорогая, – начал он, – насчет этого ожерелья… Теперь, когда выяснилось, что твой Уинч очень богат, ты ведь больше не хочешь продавать его?
Молли чуть сдвинула бровки.
– Нет, наверное, все-таки продам. Мне оно никогда особенно не нравилось. Слишком роскошное. Продам и накуплю подарков для Джорджа. Бриллиантовых булавок для галстука… или часы… или машину. В общем, что-нибудь. И каждый раз, взглянув на них, мы будем, дорогой папочка, вспоминать тебя.
– Спасибо, – хрипло просипел Уоддингтон. – Ага, спасибо.
– Редко, – заметила миссис Уоддингтон, выходя из комы, в которую было погрузилась, – редко меня одолевало такое сильное предчувствие.
– О, мама! – воскликнул Джордж.
Хамилтон, беря шляпу в холле, почувствовал, как кто-то дергает его за рукав. Опустив глаза, он увидел Сигсби.
– О-ох! – приглушенно стонал Сигсби. – Э… А…
– Что-то случилось?
– Да уж, это уж точно, можете без опаски поставить на кон свои роговые очки! – жарко прошептал Сигсби. – Знаете, нам необходимо поговорить. Мне требуется совет!
– Но я тороплюсь.
– Сколько у вас времени осталось до этого вашего обеда?
– Обед, о котором вы говорите, назначен на восемь часов. Поеду я туда на машине, из дома выйду в двадцать минут восьмого.
– Стало быть, сегодня нам никак не встретиться… Тэк, тэк-с! А завтра вы дома будете?
– Да.
– Договорились! – воскликнул Сигсби.
Глава VI
1
– Тэк, тэк-с! – воскликнул Сигсби.
– Продолжайте, – попросил Хамилтон.
– Тэк, тэк-с!
– Я вас слушаю.
– Тэк, тэк-с!
Хамилтон нетерпеливо покосился на часы. Даже на обычном своем уровне слабоумия Сигсби иной раз терзал его критический ум, а сейчас слабоумие его, похоже, опустилось до невиданных глубин.
– Я могу уделить вам семь минут, – заявил Хамилтон, – после чего вынужден уйти. Я выступаю перед Молодыми Американскими Писательницами. Вы пришли ко мне с целью что-то сообщить. Пожалуйста, приступайте.
– Тэк, тэк-с!
Хамилтон сурово поджал губы. Даже от попугаев ему доводилось слышать монологи помногословнее. На него напало непонятное желание – огреть гостя обрезком свинцовой трубы.
– Тэк, тэк-с! Вляпался, стало быть, я по самую маковку.
– То есть попали в неловкое положение?
– Именно.
– Изложите суть. – Хамилтон снова взглянул на часы.
Быстро и нервно Уоддингтон покосился через плечо.
– Суть? Ладно. Вы слышали, Молли вчера сказала, что хочет продать жемчужное ожерелье?
– Да, слышал.
– Так вот. – Уоддингтон понизил голос и вновь опасливо оглянулся. – Ожерелье не жемчужное!
– А какое же?
– Подделка!
– То есть, – поморщился Хамилтон, – имитация?
– Она самая. Что мне теперь делать?
– Все проще простого. Возбудите иск против ювелира, который продал вам жемчуг за подлинный.
– Но когда он продавал, жемчуг и был подлинный! Никак вы не въедете!
– Да, я не понимаю. – Сигсби облизал губы.
– Слыхали о кинокомпании «Лучшие фильмы»? В Голливуде, штат Калифорния?