Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
2
– Извините, сэр, если побеспокоил, – попятился полисмен. – Я к мистеру Бимишу. Конечно, надо было сначала договориться…
– Эй! Эй! Куда же вы?
Полисмен нерешительно застрял у дверей.
– Так если мистера Бимиша нет…
– Проходите, поболтаем. Присаживайтесь, дайте роздых ногам. Разрешите представиться. Уоддингтон.
– А я Гарроуэй, – любезно ответил офицер.
– Приятно познакомиться.
– И я, сэр, очень рад.
– Сигару не желаете?
– Спасибо,
– Интересно, где же он их держит? – Поднялся, осматривая комнату, Сигсби. – А, вот они. Спичку?
– Благодарю. Спички у меня есть.
– Отлично.
Сигсби Уоддингтон снова уселся и ласково оглядел нового знакомца. Всего секунду назад он скорбел о том, что не ведает, где ему раздобыть вора, и что же? Посланцем Небес явился, можно сказать, ходячий справочник по этой части.
– Я люблю полисменов, – дружелюбно заметил Уоддингтон.
– Очень приятно слышать, сэр.
– И всегда любил. Что доказывает, какой я честный, ха-ха! Будь я мошенником, перепугался бы, наверное, до чертиков. Не стал бы сидеть да разговаривать с вами. – Уоддингтон пыхнул сигарой. – Наверное, полным-полно преступников встречаете? Э?
– К несчастью, да, – вздохнув, подтвердил Гарроуэй. – Буквально на каждом шагу. Только вчера вечером сижу себе, подыскиваю подходящее прилагательное, а меня срочно вызывают – надо арестовать какую-то сомнительную личность, изготавливающую самогон. Она, то есть он врезал мне по подбородку, и все мое вдохновение улетучилось.
– Да, плачевный случай, – посочувствовал Уоддингтон. – Но я-то говорю о настоящих преступниках, которые пробираются в дома и крадут жемчужные ожерелья. Таких вам доводилось встречать?
– Сколько хочешь! Выполняя свой долг, полисмен вынужден, помимо собственной воли, сталкиваться с сомнительными личностями. Может, моя профессия оказала влияние, но у меня острая неприязнь к ворам.
– Однако, не будь воров, не было бы и полисменов!
– И то правда, сэр.
– Спрос и предложение.
– Да, именно.
– Меня, – Уоддингтон выпустил облако дыма, – интересуют преступники. Хотелось бы познакомиться с экземпляром-другим.
– Заверяю вас, знакомство вряд ли покажется вам приятным, – покачал головой офицер. – Пренеприятные, невежественные личности, абсолютно не желающие развивать душу. Исключение я делаю, однако, для Муллета. Вот он человек как будто неплохой. С таким можно бы встречаться почаще.
– Муллет? А кто это?
– Бывший заключенный, сэр. Работает у мистера Финча в квартире наверху.
– Не может быть! Бывший заключенный, и работает у мистера Финча? На чем же он специализировался?
– Кражи в домах, сэр. Насколько я понимаю, теперь он перевоспитался и стал достойным членом общества.
– Но грабителем был?
– Да, сэр.
– Тэк, тэк-с!
Наступило молчание. Офицер Гарроуэй, старавшийся вспомнить подходящий синоним (он слагал стихи), рассеянно уставился в потолок. Уоддингтон энергично жевал сигару.
– Тэк, тэк-с! – повторил он. – Сэр!
Полисмен вздрогнул и очнулся.
– Предположим, – начал Уоддингтон, – предположим, так, для разговора, что какой-нибудь безнравственный человек пожелал бы, чтобы преступник выполнил для него грязную работенку. Ему придется платить?
– Несомненно, сэр. Эти люди крайне корыстны.
– А сколько?
– Думаю, сотню-другую долларов. Зависит от объема предполагаемого преступления.
– Сотню-другую?
– Да. Долларов двести, а то и триста.
Снова наступило молчание. Офицер Гарроуэй возобновил обзор потолка. Ему требовалось слово, характеризующее улицы Нью-Йорка. «Мерзкие» и «гнусные» он уже использовал во второй строфе… О! «Бесстыдные» – вот оно, в самую точку! Он обкатывал словечко на языке, когда до него вдруг дошло, что новый знакомый вновь обращается к нему.
Глаза Уоддингтона зажглись особым блеском. Подавшись вперед, он постучал Гарроуэя по колонке.
– Тэк, тэк-с! Мне нравится ваше лицо, любезный Ларраби.
– Простите, я Гарроуэй.
– Не важно. Мне нравится ваше лицо. Тэк, тэк-с! А не хотите ли вы огрести кучу денег?
– Неплохо бы, сэр.
– Могу признаться вам, вы сразу пришлись мне по душе! И я сделаю для вас то, чего не сделал бы для других. Слыхали про кинокомпанию «Лучшие фильмы»? В Голливуде, штат Калифорния?
– Нет, сэр.
– Поразительно! – чуть не ликуя, воскликнул Уоддингтон. – Ну никто про нее не слыхал! Да, она, конечно, не из тех затрепанных, что у всех уже в зубах навязли. Компания новехонькая. И знаете, что я сейчас сделаю? Продам вам пакет акций, буквально по номиналу. Для вас было бы оскорбительно, отдай я вам их даром. Да я и так, считай, даром отдаю. Вот этот пакет акций стоит тысячи и тысячи долларов, а вы получите его всего за триста. У вас есть триста долларов? – обеспокоенно осведомился Уоддингтон.
– Да, сэр. Такая сумма у меня найдется, но…
Уоддингтон помахал сигарой.
– Никаких «но»! Знаю, что вы пытаетесь сказать! Что я граблю самого себя. Да, граблю, ну и что с того? Что такое для меня деньги? Я рассуждаю так: когда человек уже нажил себе состояние, если ему хватает на семью, самое малое, что он может сделать как истинный гуманист, – отдать лишек людям. Вы наверняка нуждаетесь в деньгах, как и прочие?
– Конечно, сэр.
– Так вот вам! – И Уоддингтон помахал пачкой акций. – Вот на этом вы и сделаете деньги! Уж поверьте мне: после изобретения Маркони кинокомпания – самое выгодное вложение!