Непристойное предложение

Кэбот Патриция

Пэйтон решила, что ладно, так и быть, она пойдет искать Хадсона – но не потому, что Дрейк велел. Она сделает это потому, что в глубине души у нее такое чувство, будто Дрейку не помешает подкрепление. Судя по виду Росса и Рэли, они в любой момент готовы были пустить в ход кулаки. Мужчины иногда бывают такими дураками.

С грацией кошки Пэйтон выскользнула из гамака, запахнув полы плаща Росса. Прежде чем уйти, она смерила братьев разъяренным взглядом.

– Тронете хоть волос на его голове, – прошипела она, – и будете жалеть об этом до самой смерти.

И, гордо вскинув голову, удалилась.

Разумеется, она сразу же обнаружила Хадсона. Согнувшись

в три погибели, словно он какой-то там Натти Бампо [50] , он пристально изучал вчерашие следы Пэйтон на песке.

– Эй, – крикнул он. – Похоже, я кое-что нашел!

– Хадсон, – окликнула Пэйтон, и он, резко выпрямившись, уставился на нее, как на призрак.

– Пэй? – опешил он. Хадсон выглядел ужасно. С головы до ног в черном, давно не стриженый. Волосы стянуты черной лентой, но несколько прядей выбились и нимбом окружили голову. Он напоминал полоумного квакера [51] , если таковые, конечно, водились. – Это правда ты, Пэй?

[50]Натти Бампо – он же Ястребиный Глаз [Hawkeye], Следопыт [Pathfinder], Зверобой [Deerslayer] и Кожаный Чулок [Leatherstocking]. Персонаж романов Дж. Ф. Купера [Cooper, James Fenimore]. Житель американского Фронтира [Frontier], неграмотный, но благородный и прямодушный охотник и следопыт, друг индейцев, недовольный наступлением цивилизации на заповедные леса. Образ Бампо и его верного друга индейца Чингачгука [Chingachgook], " последнего из могикан", стали символом "естественной" Америки, еще не развращенной цивилизацией. Прототипом Бампо отчасти послужил Д. Бун.

[51]Квакеры – последователи радикального направления в протестантизме; направление было основано в сер. 17 в. ремесленником Джорджем Фоксом (1624-91) (George Fox) в Англии, а в 1682 в США Уильямом Пенном (1644-1718) (William Penn); квакеры утверждают, что истина веры проявляется не в том или ином церк. учении, а в "озарении Св. Духом"; богослужение состоит из чтения Библии и проповеди тех, на кого снизойдет озарение; квакеры честны в отношениях с людьми, строго придерживаются чистоты брака, аскетичны, противники несения военной службы; в наст. время квакеры имеются в Англии, США, Канаде, Вост. Африке; всего ок. 220 тыс. человек.

– Конечно я, дурак. А ты кого ожидал увидеть, Деву Марию?

– Пэй! Это правда ты!

Если бы Рэли уже не сообщил, что Хадсон бросил пить, она бы подумала, что ее средний брат навеселе. Нетвердыми шагами он приблизился к сестре. А затем, чтоб уж наверняка добить ее, сжал в объятиях, и Пэйтон показалось, что он плачет: а ведь она прекрасно знала, что Хадсон никогда не опустится до таких сантиментов, как лить слезы радости при виде ее.

– С тобой все в порядке? – спросил он, когда ей, наконец, удалось вырваться из его любящих, если не сказать больше, объятий. – Все говорили, что ты погибла. Я не поверил ни на минуту, но было на то похоже.

– Я в порядке, – заверила брата Пэйтон. – Хадсон, надо торопиться. Росс и Рэли собираются убить Дрейка.

– Дрейка? – На лице Хадсона появилось выражение еще более откровенного восторга. – И Дрейк жив? Они упорно твердили, что он погиб. Какой счастливый день! Вы оба живы и здоровы!

– Дрейку недолго осталось, если ты сейчас же не вмешаешься, – сказала Пэйтон. – Росс просто спятил. – Пэйтон потащила

его за руку. – Он думает, Дрейк обесчестил меня, или что-то в этом духе, и, кажется, готов сделать что-то ужасное.

– Чушь. – Хадсон послушно шел следом за Пэйтон. – Все знают, что Дрейк никогда бы не сделал ничего подобного.

Пэйтон взглянула на него через плечо:

– Вот именно. Я рада, что хоть кто-то из вас в здравом рассудке. Вы все решительно спятили с тех пор, как я исчезла. Поторопись же, Хад. Они двое против него одного, это нечестно.

– Знаешь, – счастливо произнес Хадсон, – я собираюсь стать священником. Я заключил сделку с Господом. Cказал, что приму сан, если с тобой все будет хорошо. В белом воротничке я буду выглядеть дураком, как считаешь?

– Не пори чушь, Хадсон. В какую церковь тебя пустят?

– Думаешь? – с облегчением уточнил он. – Ну, слава Богу. Меня немного беспокоил обет безбрачия. Остальное выглядит не так уж плохо, но это…

Тут они вышли на пляж, и Пэйтон выпустила его руку. Насколько она могла видеть, Дрейк уже выбрался из гамака, как ему и велел Росс. Ему даже позволили надеть брюки. Но между ними не было и намека на разговор, который обещал Дрейк. Кулачный бой – да, но не разговор.

И все тумаки, похоже, доставались только одному: Дрейку.

Пронзительно вскрикнув, Пэйтон устремилась вперед. Грудь Дрейка вздымалась и опадала: лишь это и указывало на то, что он жив. Из рассеченной брови струилась кровь, рот был перекошен, но не потому, что он гримасничал, как часто делал, пытаясь показать, что ему не нравится какой-то поступок Пэйтон. Он не умер – пока, по крайней мере, – но был уже очень близок к этому.

Росс, завидев сестру, выпрямился и прокричал:

– Ради Бога, Хадсон, не пускай ее к нему. Нам тут только бабской истерики не хватало.

Хадсон послушно схватил Пэйтон за руку, прежде чем она успела приблизиться к Дрейку, и, перебросив через бедро, удерживал, не обращая внимания на мельтешащие кулачки и ноги.

– Пусти меня, идиот! – заорала Пэйтон. – Клянусь, я убью вас за это. Всех! Убью вас всех!

– Ох, только не ори, глупышка, – с отвращением пробурчал Росс. – Мы не собираемся его убивать. Просто преподали урок, вот и все.

Глянув на распростертое на песке тело, Хадсон отметил, что Дрейк, должно быть, и правда не в форме, раз позволил такой жирной заднице, как Росс, отправить себя в нокаут.

Оскорбленный Росс на это заявил, что задница у него не толстая, и он бы попросил Хадсона не отзываться уничижительно о его боксерских навыках, поскольку они весьма значительны.

Рэли саркастически фыркнул:

– Да брось, Росс, – усмехнулся он. – Дрейк позволил тебе избить себя. Он и руки не поднял, чтобы защититься.

Хадсон заметил, что на Дрейка непохоже позволять избивать себя, особенно такой жирной заднице, как Росс.

– Прекратите меня так называть! – разбушевался Росс. – И очень хорошо, что Дрейк не стал защищаться: я бы его тогда до полусмерти избил.

Поглядев на неподвижное тело, Хадсон заметил:

– Ну, похоже, ты и так это сделал.

– А почему нет? Он во всем сознался. И, похоже, ни в чем из содеянного не раскаивался. На моем месте ты бы сделал то же самое, Хад.

– Не сделал бы, – резко ответил Хадсон. – Дрейк всегда мне нравился, и меня не волнует, что он там натворил.

Росс пристально уставился на него, в ореховых глазах появился опасный блеск.

– Да неужели? Ладно, тогда, раз тебе так нравится Дрейк, полагаю, ты и бровью не поведешь, если я скажу, что он поимел Пэйтон.