НЕРХАШ

Кондаурова Елена

Кинари как-то неопределенно посмотрела в сторону.

– Наверное, знает. Когда у меня появилась Нерави, он прислал мне букет цветов и открытку с поздравлениями.

– И ты, конечно, долго прятала эту открытку под подушкой!
– Язвительность просто перла из Вайгара, когда Кинари начинала вспоминать Заргона.

– Нет.
– Спокойно возразила Кинари.
– Не прятала. На нее было наложено сильное проклятие, и служанка, которая мне ее прочитала, умерла в муках через пять минут. Я не смогла помочь ей. А цветы были отравлены. Но так, что я не сразу это заметила, и от них умерла моя любимая кошка. К счастью, я поставила их в проходной комнате, а не где-нибудь еще. А сначала я собиралась их поставить

в комнате Нерави, они были очень красивы. Выбросить рука не поднялась.

– Да, веселый у тебя друг.
– Вайгар понимал его все лучше и лучше.

– Да.
– Согласилась Кинари.
– Но, может быть, ты все же расскажешь мне, зачем тебе потребовалось, чтобы я его вспомнила? Мне кажется, что я заслужила объяснения.

– Хорошо.
– Вайгар поморщился и кивнул. Если бы на ней было кольцо, она бы увидела, насколько неохотно он это делает.

Он тоже начал сначала, то есть с того момента, когда встретил Нави. По мере его рассказа брови Кинари поднимались все выше и выше. А когда он дошел до листков бумаги, которые они с Кваном обнаружили в доме Тенгов, она прервала его и решительно потребовала, чтобы он немедленно показал их ей. Вайгар, который и не ждал ничего другого, усмехнулся про себя и, потянувшись за своей одеждой, достал из потайного кармана несколько листков пожелтевшей от времени бумаги. Если ей так интересно, пусть помучается! Сам он уже всю голову сломал над тем, что там нацарапано.

Кинари так осторожно взяла эти чертовы бумажки, как будто они могли рассыпаться в ее руках от неосторожного прикосновения, что Вайгару захотелось завыть от этого зрелища, просто потому, что он знал, что там написано. На самом деле, там было не много такого, что могло бы их заинтересовать, только несколько довольно расплывчатых схем заклинаний, не очень вписывающихся в заклинательную традицию Заргонов, а вся остальная поверхность бумаги была покрыта одним именем: Кинари. Он повторял его постоянно, сотни раз, разными шрифтами и на разных языках. Оно встречалось даже в его заклинаниях тогда, когда, он переставал контролировать свои мысли. Это имя словно птица билось в его мозгу, не давая ему ни минуты передышки, и он повторял его постоянно: Кинари, Кинари, Кинари…

Вайгар не хотел видеть и не хотел чувствовать свою жену в этот момент. Он не хотел знать, какие чувства вызывает в ней ее враг, и по какой причине она на протяжении ста лет борется с ним не на жизнь, а на смерть. Это было бы уже слишком для него: почувствовать, что в глубине души она все еще любит Заргона, хотя и презирает себя за это. Вайгару сильно захотелось выпить, он встал с кровати и пошел за вином.

Когда он вернулся, неся с собой бутылку лучшего вина, которое ему удалось обнаружить у себя в подвале, и два бокала, (так, на всякий случай!), прошло уже достаточно времени. Его прелестная супруга лежала на кровати, едва прикрывшись простыней и старательно разложив вокруг себя злополучные бумажки. Он быстро глянул на нее и наткнулся на ясный и прямой взгляд прекрасных синих глаз и понял, что она нарочно не стала надевать кольцо, потому что решила ничего не скрывать от него. Ну, что ж, доверие это тоже неплохо. Жаль только, что сердце так по-хамски ведет себя у него в груди. Похоже, что скоро оно все-таки разорвется.

Он открыл бутылку, налил вина в оба бокала и протянул один своей супруге. Она благодарно улыбнулась и, Вайгар с трудом удержался, чтобы не кинуть ей в вино любовный наговор.

– Вайгар, это не то, что ты подумал!
– Кинари сделала приглашающий жест, и Вайгар уселся рядом с ней. Черт побери, как же одуряющее от нее пахнет!
– Он сделал это специально для отвода глаз. Здесь все зашифровано и… Вот, смотри!

Кинари взяла одну из бумажек и начала водить по ней пальчиком, попутно объясняя ему, что к чему. Любви к Заргону при этом в ней совсем не наблюдалось, и Вайгару от облегчения захотелось тут же прижаться губами к ее колену, так соблазнительно выглядывающему из-под простыни, но постепенно до него начал доходить смысл ее слов, и он стал прислушиваться.

А говорила Кинари об очень любопытных вещах. По ее словам выходило, что к ним в руки попал ценнейший документ, и по нему они смогут вычислить основные схемы его заклинаний, а также выяснить, в каком направлении он вообще может думать.

– И, кроме того, - Кинари оживленно повернулась к нему, - Вайгар, посмотри на них!

Вайгар глянул, и ему тут же захотелось выругаться. Он никогда в жизни не чувствовал себя большим идиотом. В основные линии заклинаний были вплетены золотые нити Нерхаша. Вайгар все-таки выругался. Нельзя же быть таким дураком! Ведь именно это он чувствовал все это время, ведь именно поэтому он заставил Кинари вспоминать Заргона. Он же точно знал, что не так во всей этой истории, просто не решался признаться себе в этом.

– Ты что-то знаешь об этом?
– Удивленно спросила Кинари.
– Что это, Вайгар?

Вместо ответа он вытащил ее из кровати и поставил перед собой.

– Одевайся!
– Приказал он, и стал лихорадочно искать по комнате ее тряпки. Сама Кинари молча стояла и не помогала ему в этом бессмысленном занятии, потому что знала абсолютно точно, что никакой одежды в этом доме у нее нет. Она сознательно забрала отсюда все, принадлежащие ей вещи, когда была здесь в последний раз около трех недель назад, и отправила их в Наргу со служанкой.

Осмотрев пустые шкафы, Вайгар повернулся к ней.

– Где твои вещи? Я знаю, что ты покупала что-то, когда жила здесь.

Она ответила ему твердым взглядом. Не хватало еще оправдываться.

– Я отослала их отсюда со служанкой.

Он ожидал всего, чего угодно, но только не этого. То, что она забрала отсюда все свои вещи могло означать только одно. Ни одной секунды она не предполагала, что когда-либо будет здесь жить. То есть, их сделка потеряла свою силу еще до того, как была заключена. На его губы медленно вползла кривая ухмылка.

– Я вижу, что вы, как всегда, очень предусмотрительны. А как же наше соглашение, госпожа Кинари?

Как она могла объяснить ему, что действительно не собиралась выполнять условия их сделки просто потому, что не думала остаться живой после посещения Трангара?

– Оно было бы выполнено в любом случае, за исключением моей смерти.
– Голос Кинари был холоден, как лед.

Вайгар медленно подошел к ней.

– А оно и будет выполнено в любом случае. И не советую вам планировать какие-либо выходы из него.
– В голосе его прозвучала угроза, которая сильно покоробила Кинари.
– А теперь вам придется смириться с тем, что вы будете выглядеть пугалом какое-то время.

Он взял ее за руку и, не взирая на сопротивление, потащил за собой в свои комнаты. Там он поставил ее перед гардеробом и начал вытаскивать оттуда какие-то вещи.

– Одевайтесь!
– Опять прозвучал приказ, но, так как она не двинулась с места, он начал сам одевать ее. Кинари стала сопротивляться, упрямство не позволило ей слишком долго терпеть такое отношение даже от любимого мужчины и, тем более, от любимого. Вайгар стал настаивать, и между ними завязалась борьба. Конечно, Вайгар был не Заргон и меньше всего хотел причинить физическую боль любимой женщине, но справиться с ним было для Кинари почти непосильной задачей. Магию они, будто сговорившись, не использовали, и, тем не менее, ей удалось несколько раз довольно ощутимо ударить его ногами, и эти удары словно пробили стенку, возникшую между ними. Кинари разрыдалась в первый раз за сто с лишним лет, а Вайгар потер лицо и понял, что перегнул палку.