Несчастный рейс 1313 - Том первый
Шрифт:
– Вы добрый, Иван-сан. И наивный. Неужели вы думаете, что можно забыть первого мужчину? Особенно... особенно, если все вышло вот так? Это ведь не драка, это на всю жизнь. Почему так? За что? Неужели так и должно быть? Когда я проснулась и увидела вас, мне стало страшно. Вы не понимаете, каково отношение в моей стране к этому вопросу. Мы... мы подавляем желания, но потом они выплескиваются в самых уродливых формах. Вам ли не знать, если вы изучали нашу культуру и... анимацию, среди которой есть характерная. Для нас разврат - это грязь, мерзость, которая кроется где-то в темных углах сознания. По крайней мере, так всегда было для меня и моей семьи. А теперь грязь на мне, во мне. И минуту назад я вдруг почувствовала саму себя грязью.
– Думаю, забыть первого мужчину трудновато... как и первую женщину. Но ведь люди женятся и разводятся, в конце концов, а потом снова влюбляются. Это ведь не конец - концом может быть только смерть. Ты жива, почти здорова, и когда мы отсюда выберемся - у тебя все еще будет впереди. А что же до желаний... не подумай, что я такой умный, в образ спецназера-дуболома это не входит, конечно... но по этому поводу мне довелось читать слова умных людей. И они говорят, что разум человека - лишь тонкая пленка над пучиной вполне себе звериных инстинктов. Это не хорошо, и не плохо - это просто так. До какого-то уровня мы можем управлять собой, но, дойдя до какого-то предела, от инстинктов никуда не деться. Это так для любого человека, и что толку переживать по этому поводу? Вопрос в том, что мы делаем до того, как начинают работать исключительно инстинкты, вот тут уже все зависит от человека. Инстинкт продолжения рода толкает под руку, но пока человек еще властен над собой, он вполне успевает выбрать, куда идти. Вниз, в похоть, грязь и разврат, или вверх - к любви, пониманию и красоте. Ты нигде не оступилась, не соглашалась пасть, на тебе нет никакой грязи, если ты сама не захочешь в нее свалиться. И все, что будет дальше - зависит только от тебя. Не сдавайся, вот и все. Мне думается, сил у тебя хватит. А мнение остальных - ну, на этот счет есть надежный русский рецепт.
– К-какой еще рецепт?
– девушка подняла голову, и по взгляду Иван понял, что она жадно слушает каждое его слово. Коварная Кейко не соврала - Акеми и впрямь было важно, что говорит русский. Сила ли спасителя сотворила подобный эффект, или же всему виной стали слова, что он говорил, но японка смотрела с той надеждой, что так непривычно и больно видеть в людях, не привыкших жаловаться. Не составляло труда понять, насколько тяжел для Амико сам этот разговор, и как неловко было обсуждать подобные вещи с чужим человеком, да еще мужчиной. Но все же она не уходила в себя, как было при ссоре с подругой, она слушала и верила.
– Важнее всего, что думаешь ты сама... ну, и те, кого ты любишь. А вот что там судачат остальные... мы делаем так: поднимаем правую руку, и - 'А хрен с ними!'
– Какой... смешной жест, - Амико неуловимым движением вытерла слезы и прикрыла глаза.
– Вы странный человек, Иван-сан. Никогда бы не подумала, что русские бывают такими. И совсем не ожидала, что кто-то вроде вас будет утешать меня. Простите за эту истерику. Но, наверное, без нее было не обойтись.
Девушка глубоко вздохнула и выпрямила спину. В одно мгновение к Акеми вернулась присущая японке грация.
– Я прислушаюсь к вашему совету. По крайней мере, попробую.
– Вот и славно. И ничего в нас особо странного нету - люди, как люди. Это вот я удивлен - признаться, считал, что такие красавицы-самурайки бывают только в аниме... Ладно, давайте перекусим. У Кейко-тян, опять же, уже шея вытянулась от любопытства.
– Не надо возводить на людей напраслину, - пробурчала раскрытая Кейко, выходя к костру из темноты.
– Не болтали бы так долго и громко, не было б меня тут. Но, я смотрю, поговорили вы хорошо. Все довольные, давайте есть.
– Кстати...
– Амико потерла лоб.
– У меня почему-то разыгрался аппетит.
– Так это же хорошо!
– Иван мигом вскочил на ноги.
– Сейчас я еще дровишек притащу, перекусим, и побежим. Ты как, на ногах удержишься?
– Вполне, - кивнула она.
– Что бы там со мной ни было, оно прошло.
– Вот и молодец.
Иван притащил дров и быстро раздул костерок, предварительно проверив, куда дует ветер. Вечерний ветерок потихоньку потащил дымок внизу по ущелью, и русский озабоченно покачал головой.
– Давайте-ка побыстрее, раз-два, и сваливаем. И так уже задержались здесь слишком долго.
– Я сейчас, - и Амико начала торопливо поглощать остатки заготовленного шашлыка. Ела девушка весьма оперативно, и вскоре с трапезой было покончено. Умывшись, японка была готова.
Снаружи, в узком ущелье, тем временем быстро стемнело. Солнце почти вертикально провалилось за зубчатые скалы, и сразу стало прохладнее. В зарослях затрещали ночные цикады.
Иван, закинув на спину ранец, попрыгал, чтобы убедиться, что снаряжение не брякает, затем, прислушавшись, повернулся к девушкам, подтолкнув к ним парнишку-бирманца, у которого были свободны ноги, но руки связаны за спиной.
– Пока стойте здесь, парня держите за шиворот. Я пойду, сниму гранату, а вы ждите, пока не запою соловьем, вот так...
– он неожиданно похоже, даже, пожалуй, артистично вывел соловьиную руладу и пару заливистых трелей.
– Тогда давайте ко мне, только тихо. Говорить только шепотом. Все ясно?
– Ясно, Банька-сан, - страшным шепотом произнесла Кейко. Амико молча кивнула и положила руки на плечи бирманца, неожиданно крепко сжав.
Иван ободряюще похлопал Кейко по плечу и нырнул в темноту, едва слышные шаги быстро растворились в звуках ночного леса. Почему-то стало немного зябко и неуютно.
Несколько минут спустя где-то впереди, за поворотом ущельица, раздалась пара соловьиных трелей.
– Вперед!
– Амико крепко ухватила мальчика за шиворот и шагнула по направлению к звукам. Кейко, не спуская глаз с пленника, последовала за ней.
Матрос спецназначения поджидал их возле перегородившего ущельице дерева. Приподняв ветви, чтобы спутники могли пробраться под ними, он принял пленника.
– Извини парень, но рот придется завязать, - он сунул мальчишке в рот кусок тряпки и замотал его снаружи платком, чтобы тот не выплюнул кляп.
– Недемократично, зато практично. А то возьмешься орать, тогда придется перейти к совсем суровым мерам. Понял?
Тот испуганно закивал, будто и в самом деле понял.
Взявшись за короткий отрезок веревки, привязанный к его рукам, Иван быстро повел отряд вниз, к тропе. Ущелье скоро кончилось, и пару минут прислушавшись, русский перепрыгнул ручеек. Под ноги приятно легла хорошо утоптанная земля тропинки.
– Давайте за мной, не отставайте. По сигналу...
– он коротко прошипел сквозь зубы - ... чшшшшш, быстро и тихо прячемся в кусты. Если кто идет навстречу, таимся и пропускаем. Если я начну стрелять... эх, блин, держитесь за моей спиной, и не отставайте. Придется быстро-быстро убегать. Если потеряетесь - все будет очень плохо. Ясно?