Неслужебное задание
Шрифт:
Рек взялся за дело с необычным для него рвением. Он отобрал пятнадцать человек в различных весовых категориях и гонял их до седьмого пота. Уже первые тренировочные бои показали, что работы у него будет очень много. Все заключённые были любители помахать кулаками, но о боксе не имели не малейшего понятия. Первое время Рек посылал их в нокаут одного за другим уже в первом раунде. Заключённые пытались утихомирить своего зазнавшегося «коллегу по цеху», но Дагвард оказался настоящим диктатором, любое сопротивление установленным им правилам каралось на месте. В конце концов, один из членов команды не выдержал и попросил фон Кляйнера убрать его из команды. Надо сказать, что Рек
Первое — женщина, которую он защитил, пришла его проведать на частном свидании. Она представилась как Матильда Милошевская («просто Мати» прошептала она, краснея на втором свидании). Сначала она приходила на час, всегда спрашивала о его здоровье и, произнеся несколько пустых фраз, уходила раньше времени. На каждом свидании, Рек всё больше понимал, что по-настоящему влюбляется. Наконец он набрался наглости и попросил «гауляйтера» разрешить ему свидание с Мати на сутки. Поначалу фон Кляйнер впал в ступор от такой наглости, но поразмыслив, разрешил. В конце концов, последние месяцы Дагвард вёл себя примерно. Он перестал пить тюремную брагу, следил за собой, привёл себя и команду которую тренировал в неплохую спортивную форму и вообще остепенился. «Хуже не будет» — подумал про себя гауляйтер и, как всегда, угадал.
Свидание проходило в так называемом «отсеке уединения» — длинном доме, разбитом на «номера» — комнаты с двуспальной кроватью, холодильником, маленьким визором с одной-единственной программой и… камерами скрытого слежения (как бы чего не вышло). Учитывая, что в «номерах» происходили свидания заключённых со своими жёнами и подругами, охранники следившие за камерами считались счастливчиками и буквально продавали «билеты на сеанс» своим сослуживцам, которым повезло меньше.
Река привели в такой «номер» под охраной, сняли электронные наручники и, поставив счётчик времени на сутки, закрыли за собой дверь. Мати ждала его в комнате. На ней была голубая туника, из-под которой выглядывали коротенькие шорты, золотистые локоны были собраны в хвост, туфли стояли около двери. Она то и дело сновала между большой сумкой и столом, доставая угощения. Расставляя еду на столе, Мати постоянно что-то щебетала, Рек заметил, что она очень нервничает. Послушав пару минут её нелепый щебет, он взял её за талию и сильно, но не грубо притянул к себе. Мати пыталась что-то сказать, но Рек прижал палец к её губам, а затем ласково положил её голову себе на грудь. Они простояли так несколько долгих минут. Рек возвышался над Мати почти на полторы головы, за последние месяцы он накачал мускулатуру, и миниатюрная девушка казалась рядом с ним совсем хрупкой. А дальше, всё было, как в плохом кино — поцелуи, охи-вздохи, сплетение тел, короткий отдых и снова всё с начала…
Когда они, наконец, добрались до еды, Рек сказал:
— Если бы я знал, что встречу настоящую женщину только сев в тюрьму, я бы сделал это ещё десять лет назад.
— И получил бы ещё пятнадцать за совращение несовершеннолетней — ответила Мати, — мне тогда было всего четырнадцать.
Их свидания стали постоянными. Раз в две недели, Рек и Мати уединялись на сутки и выходили из «номера» уставшие, но довольные. А ещё Рек, как-то мимоходом подумал, что ему везёт на блондинок-психологов.
Команда, которую готовил Рек, начала добиваться успехов к тому же Реку удалось привлечь в неё одного из заключённых на которого он давно положил глаз. Звали его Андре Матиас.
Матиас был бойцом «буэфа» — особого подразделения полиции Рио-де-Жанейро по борьбе с наркомафией. Огромный негр за несколько
Вобщем, жизнь Река Дагварда, медленно, но верно входила в нормальное русло и, как ему казалось, он наконец-то мог назвать себя счастливым человеком. Даже будучи в тюрьме.
* * *
— Что ты опять натворила? — поинтересовался Гиора у сидящей напротив Анки.
— Ничего. — устало ответила девушка. Прошедшие сутки были очень напряжёнными, и Анка мечтала хоть немного поспать, но вместо этого пришлось явиться к Гиоре.
— Вождь явно к тебе благоволит. — начал Гиора и понял, что начать следовало не с этого. Анка, усталая и злая, мгновенно взвилась в «свечку».
— Что, не терпится меня к нему в койку затолкать? Очередную интрижку плетёте, Ваше превосходительство? Ан нет! Шалите! Не на таковскую напали!
— Сядь. — Гиора уже понял, что дал маху, — Я не об этом поговорить хотел.
— А о чём же? — подозрительно переспросила спецназовка.
— Постарайся вспомнить — кто дал тебе задание — встретить мнемоника?
— Генерал Вахрушев и Батя, то-есть — полковник Малинин.
— А больше в кабинете не было никого?
— Нет.
Гиора прошёлся взад-вперёд по кабинету, зачем-то постоял перед разбитым окном — стекло ещё не успели заменить, потом сел за стол напротив неё. Анка подумала, что в его виде что-то не так, но что именно — не могла понять — усталость мешала сосредоточиться. Да ещё этот разговор. Почему Эпштейн вспомнил о мнемонике сейчас? Что-то узнал?
— Я говорил как-то, что знал тех людей, на которых этот курьер работал.
Анка кивнула.
— Люди эти занимают очень высокие кресла. — продолжал Эпштейн, привычным жестом вскидывая руку к переносице и вдруг замирая так, с поднятой рукой. Несколько секунд он так сидел, застыв, потом опустил руку, и Анка сообразила, что же в облике Эпштейна не так — он был без очков.
«Линзы, что ли, вставил?» — мимоходом подумала она.
— С этими людьми связан был не только мнемоник. Но и полковник фон Кутченбах. — продолжал Эпштейн, — Вот я и спрашиваю тебя — не было ли его в кабинете во время вашего разговора.
Анка подумала, что всё это смахивает на допрос, а вслух сказала:
— Нет, не было.
— А что за человек был этот твой напарник?
— Какой?
— Которого с тобой отправили.
— Прапорщик? Как Вам сказать… такой чудила. Знаете — есть такие чудаки-люди. В армии их тоже хватает. Жил один. Семьи у него, по-моему, не было. И, что характерно — тыловик был. Сидел где-то на складе. Я его немного знала по гейрианской операции. Он там ухитрился каких-то дров наломать. С трофеями. Но ему всё это сошло с рук. То ли отмазали, то ли просто «забили».
— В подробности можешь не вдаваться.
Эпштейн пожевал губами. Анка отвернулась и украдкой зевнула. Хотелось есть и спать.
— Ладно, иди пока. — отпустил её Гиора.
— Есть.
Анка поднялась и тут, не смотря на усталость и отупение, её осенило:
— Мне сказали, что задание неслужебное.
— То-есть?
— Так и сказали. Задание, мол, неслужебное. Но экипировали как в командировку. Оружие скрытое выдали. И документы нарисовали.
— О как! Ладно, иди.
Оставшись один, Эпштейн долго сидел пригорюнившись.