Неслужебное задание
Шрифт:
— Ваша дочь очень похожа на Вас.
— Благодарю.
— Как она?
— Служит. Вы в курсе, что Вашу жену нашли в притоне на Марсе?
— Да. Я знаю. Знаю, что некоторое время она жила у Вас в доме. Это было очень любезно с Вашей стороны.
— Её привела Аня.
— Аня?
— Да. Анну мы дома зовём так.
— Она себя звала по-другому.
— Ну да. На службе у неё всё может быть.
— Аня — звучит лучше. А с ней… с этой… я развёлся.
— Зачем вы вообще увезли с собой эту девушку? Она показалась мне очень несчастной. И дело вовсе не в том, чем её заставляли заниматься. По-моему, — она просто не понимала, что делает. Дело в другом. Она не вписывалась в наш мир. В наше общество.
— Ваша дочь говорила то же самое. И я смотрю на Вас, а вижу её. Анну.
— И что? Вам это не нравится?
Датч покачал головой.
— Нравится, не нравится. Я всё равно ничего не смогу с этим поделать. Но всё, что я делал, я делал ради Вас, Татьяна. Единственное мнение, которое меня интересовало — Ваше. И единственное одобрение, которое я мечтал заслужить — Ваше.
— Вы что — серьёзно? Вы действительно считали, что Ваши действия вызовут моё одобрение???
Татьяна даже отшатнулась в изумлении от услышанного.
«О, сколько нам открытий чудных!» — сказал кто-то внутри неё голосом дочки Анечки. В изумлении и замешательстве Татьяна повторила это вслух.
— Это сказал Пушкин. — пояснила она, — Наш великий поэт.
— Я знаю. Это из «Евгения Онегина»?
— Нет.
— Мои слова удивили Вас?
— Скорее — шокировали. Зачем Вам это было нужно, Даниэль?
— Сам не знаю. Я должен был делать всё наоборот?
— Что — всё?
— Ну — всё. Оставить Река в Островном, не связываться с кхамианскими сепаратистами и эльдорианскими контрабандистами… Не покупать этот чёртов корабль, наконец.
— И тогда — что? — не поняла Татьяна.
— Тогда я смог бы рассчитывать…
— На моё уважение? Зачем это Вам, Даниэль?
— Сам не знаю. Вы слишком сильно отличаетесь от всех, кого я знал.
— Вам не хватало любви, Даниэль. Видимо, — Ваша семья — я говорю о родителях, — не могла Вам её дать.
— Возможно.
Повисла небольшая пауза, которую Датч решился нарушить первым.
— Татьяна! Вы помните с чего началось наше знакомство?
Она усмехнулась.
— Ещё бы!
— Та планета. Она называлась Зэду, кажется.
— Да, Зэду. Тогда нам пришлось срочно эвакуировать экспедицию. По милости счастьевцев.
— Я кое-что прихватил с этой планеты. Свой трофей я спрятал на Марсе, в банковской ячейке Марсианского банка. Долгое время я просто не знал, что с этим делать.
Он написал на клочке бумаги несколько букв и цифр.
— Это код к ячейке. Я прошу Вас, Татьяна, забрать эту… вещь. Она небольшая.
Вторым человеком, изредка навещавшим Датча в его узилище, была Рива. Она ездила к нему с самого начала, едва братьев арестовали. Хотя вырваться удавалось редко — не чаще раза, или двух в год.
А третьим… точнее — третьей — была Кассандра Ольтера-Лост. Она тоже появлялась редко, но, всё-таки, — чаще Ривы. И находила в этом некоторое удовольствие. Нет, она ни разу не напомнила Дагварду о его, прямо скажем, хамском и высокомерном отношении к ней в прошлом, о его поведении на Знот и на «Олимпии», о «Слепом Озере» и прочем. Ни разу не сказала ни слова, не пускалась в воспоминания. Но её визиты всегда заставляли Датча вспоминать об этом. Он мог бы отказаться от свиданий с ней, но не отказывался. Всё какое-то разнообразие. Каждый раз во время посещения, им обоим невольно приходила в голову одна и та же мысль: «Понял теперь, на кого ты променял меня?» Хотя — Датч это отлично понимал — случись у него возможность переиграть всё по-новому — он бы и тогда не стал бы ничего менять. Это Кассандре он нравился, не смотря ни на что — не смотря на наличие прекрасного мужа — Айвора и понимание того, что Дагвард — эгоист, хам и мерзавец. Просто Кассандру, как всех девочек «из хороших семей», тянуло ко всякой швали.
А вот Рек Дагвард, с тех пор, как его выпустили, не навестил брата ни разу.
Но эти посетители явились для заключённого Даниэля Дагварда полной неожиданностью. В один прекрасный день к нему пожаловали Кевин Макнамара-младший и Дарий Громов, которым очень интересно было узнать подробности операции «Квартет». Их, собственно, интересовали не столько личности братьев Дагвардов, которым в этой заварушке отводилась весьма скромная роль «водителей кобылы», то-есть, пардон, корабля, который должен был вытащить основных участников операции — Джона Динко и ещё одну особу, имени которой братья не запомнили. Динко попал в плен, братья еле ноги унесли, вдрызг разнеся половину городка и уничтожив полностью маркирскую свадьбу, а таинственная незнакомка так и сгинула. Вот её-то визитёры и искали. Но к их великому разочарованию сообщить что-то существенное заключённый Дагвард не мог. Местонахождение Джона Динко ему так же не было известно.
— Ну и какого этого мы сюда тащились? — сплюнул Дарий Громов, когда приятели вышли из блока свиданий и направлялись в сторону причального шлюза.
— Я думал, что… — начал было Кевин, но Громов его перебил:
— Думал он! Кстати, у этого Дагварда есть брат-близнец.
— Который тоже срок мотает. — подхватил Кевин, — Ты думаешь, что он знает больше своего братца?
Громов не ответил. За всё время, что они с Макнамарой занимались этой чёртовой операцией, вперёд они не продвинулись ни на шаг. Вроде бы все грифы секретности с материалов сняты, но при попытке ознакомиться с документами, или побеседовать со свидетелями приятели постоянно натыкались на какую-то стену. Информацию добывать приходилось буквально по крупицам. А теперь ещё и выяснилось, что второй участник операции — Джон Динко, — тоже бесследно исчез.
Глава 23
Гиора
В какой палате лежит Гиора Эпштейн Анка с Джинном поняли бы и без разъяснений. Шум, производимый многочисленным семейством Эпштейнов, стоял на весь этаж. Однако, это не был семейный скандал — они просто мирно беседовали. Супруга Гиоры — Равиталь прилетела на Лоо сразу же, как получила сообщение о постигшей мужа участи. Вместе с ней прилетели один из старших сыновей — Шломо и единственная дочь — Сарра, неразговорчивое хрупкое создание с роскошной чёрной косой. Потом подтянулись и остальные. И моментально поставили всех на уши, построили по стойке «смирно», а так же показали «кузькину мать» и так далее. Принятые меры можно было бы перечислять долго. Первым делом мадам Эпштейн заменила лечащего врача. Потом связалась через свои обширные знакомства с каким-то светилом нейрохирургии на Земле, в Бостоне, потому что никому другому оперировать мужа не доверяла. И вот теперь в больнице ждали великого Мордехая Повало.Мордехай где-то задерживался.
Анка с Джинном прошествовали по коридору на доносящийся из палаты шум, главным производителем коего была супруга и мать семейства Эпштейн, остальные вели себя довольно тихо. Вот и сейчас Равиталь произносила какой-то длинный и темпераментный монолог, то нервно теребя обвивающие шею жемчуга, то поправляя кокетливую шляпку с вуалью. Это была очень высокая и невероятно худая дама неопределённого возраста, не лишённая, тем не менее, некоторого шарма, одевавшаяся может, несколько скучновато, но при этом со вкусом и с той небрежностью, которая свойственна очень обеспеченным людям. Вошедших спецназов она смерила долгим изучающим взглядом, ненадолго прервав пламенную речь, но потом продолжила говорить не сбавляя громкости. Гиора жестом остановил её.