Несомненная реальность
Шрифт:
Но мы должны, просто обязаны сказать нытикам: хватит! Временные трудности не могут сломить дух человека. Если ты больше не веришь в будущее, не вини в этом окружающий мир. Вини в этом только себя. Мы должны помнить, что живем не ради себя – ради грядущего. Пусть даже в нашей жизни нет того мелкого мещанского комфорта, которым так любят тыкать нам в лицо критиканы с загнивающего Юга. Это неважно. Мы строим тот фундамент, на котором воздвигнется прекрасное будущее, а стройку никогда не ведут в халате и домашних тапочках. Время тапочек наступит позже, а пока ватник и каска строителя – вот наша одежда. У нас есть великая цель, и мы
Но, увы, разложение и мягкотелость как зараза постепенно пропитывают все поры нашего народного общества, и поддаются им даже некоторые отдельных высшие должностные лица, облеченные авторитетом и доверием народа. Доходит до того, что уже открыто ведутся разговоры об отходах от принципов народной справедливости, от самого Пути Справедливости, о введении в народном хозяйстве уродливых элементов торгашеской южной экономики, о возвращении к эксплуатации человека человеком… Нам пора встряхнуться и заявить: долой буржуазные настроения!
Каленым железом следует вычистить гниль и упадок, очистить общество от вредных настроений, придать новый импульс нашему обществу в его движении в будущее.
Здоровые силы общества должны сплотиться и железной рукой поставить на место зарвавшихся ревизионистов…" Нахмурившись, Олег наклонился вперед и нажал кнопку интеркома.
– Света, соедини меня с Бироном, будь любезна.
Через десять минут, в течение которых Народный Председатель успел прочитать и перечитать "письмо в редакцию", зазвонил телефон.
– Пашка? Ты "Народную Ростанию" видел? Там статейка интересная – "И счастье людям – навсегда!" называется.
– А як же! – жизнерадостно откликнулся Бегемот. – Я ее тебе и подложил. Каково, а?
– Здорово, – хмыкнул Олег. – И как это понимать? На кого этот мамонт бочку катит?
– Да на тебя же и катят, – гыгыкнул начальник канцелярии. – Помнишь, ты в свое время дал "Художественному листку" карт-бланш на всякую фигню? Вот они и опубликовали две недели назад пару осторожненьких статей об экономических проблемах. Формально это ответ от возмущенного читателя. Полемика, типа.
– А фактически?
– А фактически мои ребята скоренько провели расследование и выяснили, что письмо поместили в номер по звонку из аппарата Комитета легкого машиностроения.
– Пряхин… – пробормотал Олег.
– Он самый. Микаэль Аркадьевич если и не собственной персоной, то уж через своих шестерок – точно. Шварцман говорит, что это часть той атаки, что должна была начаться вчера. Видимо, отменить не успели.
– С-сучий потрох… – сквозь зубы прошипел Народный Председатель. – Ну, я ему это еще попомню. Ладно, пока не до того. Стенограммы первой половины сегодняшнего дня уже готовы?
– Заканчивают. Расслабься, ничего интересного. Обычная жвачка. На фронте временное затишье. Шварцман прогнозирует волну завтра, когда наши вояки окончательно согласуют новую стратегию. Как раз получится: завтра готовят почву, послезавтра выносят на голосование предложения, а двадцать второго делают оргвыводы. Потом съезд разъезжается, а мы остаемся в полной заднице.
– Умеешь ты утешить. Хорошо, а что именно готовится, разведка не доносит?
– Пока нет. Не того уровня
– Понял. Ладно, держи в курсе. Отбой.
Народный Председатель со вздохом откинулся в кресле. Как хорошо было еще два года назад! Определенно, должность зав. отделом снабжения Комитета по строительству являлась по сравнению с нынешней чистой синекурой. Ох, где те золотые денечки… Ну кто просил неуемного Прохорцева выцеплять из толпы честолюбивых молодых управленцев именно его? И где-то он сейчас, этот Прохорцев?
Попросить, что ли, Пашку выяснить? Нет, к черту… Тьфу ты, вот же привязалось чужое энергичное словечко! К черту воспоминания о золотых прошлых денечках.
Нужно жить сегодняшним днем. Будущим, на худой конец. А о прошлом пусть Шварцман вспоминает с сожалением.
Он перебрал лежащие в левом лотке бумаги. Определенно, работа в голову совершенно не лезла. Нервно побарабанив пальцами по столу, он вспомнил о давешнем совете Шварцмана. Ткнув пальцем в кнопку интеркома, он проговорил:
– Света, ты там? Будь добра, раздобудь мне какую-нибудь книжку. Художественную, попроще.
– Да, Олег Захарович, сейчас созвонюсь с библиотекой. Вам детектив, классику, фантастику?
– Неважно. Любую книгу, но чтобы язык не слишком сложный. Наверное, какой-нибудь детектив сгодится.
Минут десять спустя секретарша осторожно постучалась в дверь.
– Олег Захарович, можно? Вот, принесли.
Она с трудом приоткрыла дверь ногой и протиснулась в образовавшуюся щель. Обе руки у нее были заняты внушительной стопкой книг. Олег изумленно посмотрел на девушку.
– Света, я же просил одну книгу! Да и ту через полчаса верну. Зачем мне эта груда?
– Так из библиотеки принесли, – пожала та плечами. – Авось да подойдет что-нибудь.
– Заставь дурака богу молиться… – пробормотал Олег. Секретарша удивленно посмотрела на него, и он спохватился. Нужно лучше контролировать себя. Кажется, словечки из той жизни начинают проникать в его речь куда активнее, чем следует.
– Спасибо, Света, можешь идти.
Когда за секретаршей закрылась дверь, он взял из стопки верхнюю книгу. Это оказался "Дом на берегу озера" некоего Виктора Шмука. Народный Председатель наугад раскрыл детектив. "Стояла темная ночь. Небо затягивали низкие тучи, и ни одна звезда не пробивалась сквозь их плотный покров. Карастелянов медленно пробирался сквозь поросший кустарником подлесок, сжимая потной от страха рукой "Колш-15". Пистолет почти полностью скрывался в его огромном кулаке, и только глушитель угрожающе торчал наружу. В другой руке он держал маленький потайной фонарик…" Олег поморщился. Он еще по сборам помнил, что ручной пулемет "Колш-15" из-за его веса килограмм в пятнадцать (и это без сошек и магазина!) проблематично таскать даже на загривке, удерживая двумя руками. А уж тарахтел он так, что уши закладывало. Ну и чтиво! Ладно, без разницы. Он вытащил из стопки чистый лист бумаги, приготовил ручку и задумался. Скажем, на русский и, для надежности, на французский. Интересно, а как латиницу будут перепечатывать на пишущей машинке? Да и кириллица, кстати, от тароти отличается… Ладно, это дело десятое. Ну-с, поехали. "Стояла темная ночь…"