Несравненное право
Шрифт:
— Как я должен называть тебя?
— Можешь звать меня Ангес… Я привык к этому имени, хотя и не имею теперь на него прав… Ты воспользовался Ключом, который истинный Ангес оставил Ларэну Лунному, на которого ты похож, как сын походит на отца. Это он прислал тебя?
— Я пришел сам, Ангес. Я не знал, куда и к кому иду, но я искал ответы на многие вопросы и помощь.
— Вот как. — Воин нахмурился. — Значит, в Тарру пришла беда? Мы боялись этого…
— «Мы?!» Вы бросили наш мир на произвол судьбы, истребив тех, кто создал и защищал его…
Собеседник Романа стиснул челюсти, но сдержался. Во всяком случае, святотатца, посмевшего обвинить богов, молния не поразила.
— Я не знаю, что произошло в Тарре, — в синих глазах Ангеса блеснула ярость, но Роман готов был поклясться, что направлена она не против него, — но и ты, потомок Ларэна, не знаешь многого. Я и моя сестра не можем помочь вам действием, но на некоторые из твоих вопросов у меня найдется ответ. Садись. Зимняя ночь длинна, длинен и наш разговор. Обещаю — ты пробудешь здесь столько, сколько нужно, и ни мгновением дольше.
Ангес откуда-то извлек серый волчий плащ, бросил на торчащий из снега плоский камень и сел, кивком указав Роману место рядом с собой. Волк улегся рядом с хозяином, ткнувшись седой башкой тому в колени. Светозарный задумчиво перебирал длинными сильными пальцами серебристую шкуру зверя, словно бы сошедшего с сигны эландского герцога.
— Я люблю зиму, но немного тепла нам не помешает. — Воин слегка приподнял изломанную бровь, и на камне заплясал настоящий живой огонь — рыжая горячая звезда в сине-зеленом морозном мире. Роман, уже ничему не удивляясь, смотрел на взявшийся ниоткуда вертел, унизанный кусками парной оленины, и кувшины с вином. Эльф, не став чиниться, принялся за угощение. Ангес все еще молчал, глядя в огонь, Рамиэрль его не торопил, приводя в порядок разбежавшиеся мысли. Эта встреча, без сомнения, должна стать поворотом. Он должен убедить Ангеса, даже если тот потерял большую часть своей прежней силы, вернуться и бросить вызов Ройгу, так как только бог может обуздать другого бога. Наконец воин заговорил:
— Что ты хочешь знать?
— Все. И ничего. Неважно, почему вы ушли, если вы вернетесь и спасете Тарру.
Ангес покачал головой:
— Тарру может спасти только сама Тарра. Я не могу вернуться. Не не хочу, а именно не могу.
Роман не ответил, только синие глаза неотрывно смотрели в лицо богу. И тот выдержал взгляд.
— Мы не можем вернуться, — повторил Ангес, — Светозарные отреклись от Тарры, а отречение обратного хода не имеет. Насколько мне помнится, во всех мирах владыки старались подражать богам, так что ты должен знать: отречься от данной свыше власти можно лишь раз. По праву силы власть берется столько раз, сколько удастся, но по праву божественному она дается единожды. Смертные, правда, часто выдают первое за второе. Мы же такой возможности лишены.
— Значит?
— Значит, Тарра для нас закрыта.
— Но я же прошел к тебе, а я не бог.
— Да, ты не бог… Ты прошел сюда и сможешь вернуться. Слушай меня, эльф. Слушай внимательно. Тот, кто побывал здесь до тебя, уверен, что от того, как обладатель Ключа поймет сказанное, зависит не только судьба твоего мира, но и куда большее.
Нас было семеро — пятеро братьев и две сестры. Мы завладели этим миром по праву Света, победив тех, кто владел им по праву создателей. Затем Свет призвал нас к себе, и мы покинули Тарру. У тебя слишком мало времени, чтобы я объяснил тебе причину этого. Важно другое. Пятеро из нас не спорили с решением Светлого Престола, но я и моя сестра не захотели уходить. Я счел это трусостью, она — предательством.
— И все же вы ушли…
— Схватка богов оставляет за собой лишь руины. Я хотел и мог драться, но Адена, покровительница клана Лебедя, клана, в котором ты вырос, удержала меня. Наша война уничтожила бы Тарру, тогда как отсутствие богов не грозило ей немедленной гибелью. Мы с сестрой подчинились обстоятельствам, но, уходя, постарались защитить оставляемый нами мир. Твое кольцо — один из двух талисманов-Ключей, отданных нами в руки правителей приближенных к нам эльфийских кланов. Черный камень я нашел в стороне от троп, по которым ходили мои братья и сестры, нашел там, где некогда шла война, в которой победил Свет, но моя находка принадлежит другой силе. Я всегда был немного безумцем, и я принес камень сюда, не зная всех его свойств. Принес просто потому, что мне он понравился, и потому, что мне хотелось иметь свою тайну. Я представлял себе лица своих собратьев, узнай они о моем поступке, и смеялся. Затем я сотворил кольцо-Ключ, открывавший своему хозяину врата в мою обитель. Врата Воина, так их называли когда-то…
Мне нравилось дразнить Престол Света, и, клянусь Волком, мои игры не несли опасности для Тарры. Перед исходом я отдал Ключ Ларэну Лунному. Был свой Ключ и у Адены, она вручила его владычице Лебедей Залиэли. Мы хотели, чтобы эльфы хранили Тарру, пока сама земля не породит тех, кто способен принять на себя этот груз.
— Но…
— Спрашивать будешь потом, слушай дальше. Я воин и никогда не был слишком прозорлив, но ко мне пришел Некто, познавший больше других. И он открыл мне один из вечных законов — любой мир рано или поздно порождает тех хранителей и защитников, которые нужны именно ему, и дает им силу. В страшных муках, в крови, в отчаянье, но не это самое страшное, так как среди множества душ всегда найдутся те немногие, кто пойдет до конца. Хуже всего то, что никому не ведомо, когда придет беда. Может статься, оставленный без высшей защиты мир не успеет выковать оружие для своих защитников, и тогда любая жертва окажется напрасной.
Мой клан — клан Луны — и клан Адены должны были хранить Тарру, пока не поднимутся те, кто сможет занять место ушедших богов. Затем наши посланцы были вольны уйти за нами или же остаться, если хранимая земля станет для них родной.
Я говорил уже, что нас было семеро и у каждого имелось излюбленное место, куда мы нисходили из Светозарного и где беседовали с эльфийскими владыками и повелителями и пастырями смертных. Каждый из нас создал себе ту обитель, которая более всего отвечала его сути. Я был Богом Войны и холодного железа, и я создал себе это убежище, откуда открывались пути в Светозарное к Престолу Сил и в земли людей и эльфов.
Так уж вышло, что доступный обитателям Тарры вход в мою Обитель оказался рядом с Древними Путями, ведомыми лишь ее создателям. Это место почитали священным и гоблины, народ, избранный Первыми богами этого мира. Сначала я хотел уничтожить гоблинов, но мне было запрещено; потом я увидел в этом знак судьбы — то, что сделали бы для Тарры ее создатели, будь они живы, теперь должен сделать я. Я открылся Ларэну, и тот поклялся, что исполнит мою волю.
Лунный король больше всех эльфийских вождей любил Тарру, он и так сделал бы для нее все. Ларэн убедил глав Домов своего клана остаться. Я отдал ему кольцо, открывающее дорогу в мою обитель. Теперь Ларэн, выполнив свою миссию, мог увести Лунных этим путем. Я услышал бы это и вернулся за ними. Таким образом я не нарушал закон, запрещавший мне ступать на землю Тарры, но не оставлял ее без защиты. Мне казалось, я сумел обойти запреты, но теперь я знаю, что все пошло не так с самого начала, словно все наши планы разбились о чью-то недобрую волю. А может, так оно и было… Наша вина, что, захватив Тарру, мы сочли ниже своего достоинства узнать все о ее прошлом, познать природу действующих в ней сил, а потом стало слишком поздно. Есть проснувшееся ныне древнее Зло, о котором говорится в вашем Пророчестве. Но кто знает, вдруг существует нечто иное, до поры остающееся в тени, но влияющее на происходящее. Даже знающий не может предусмотреть все!
— Знающий?
— Возможно, ты когда-нибудь увидишь его, но я все же не очень бы рассчитывал на его вмешательство. Мне осталось досказать немного. То ли братья узнали о моем замысле, то ли они выполняли приказ Света, а возможно, в дело вмешались силы, которые не дано постичь никому, но когда мы уходили, ударило Великое Заклятье Света, разрушившее созданные нами дороги в Тарру и запечатавшее ее мир Великой Печатью, снять которую под силу лишь всем Светозарным. Я едва успел оставить в своей обители свой образ.