Несравненное право
Шрифт:
Хотелось бы знать, заметил ли он мое исчезновение? Что подумал? Обрадовался, что я сама так решила и он избавлен от тяжкого разговора? Или все же сожалеет, но о чем? Благородство этого человека могло довести его до того, что он примется меня искать. Как же — спасительница, он, чего доброго, постарается вручить мне тарскийскую корону. Ужас! Нам пришлось бы встречаться во время официальных церемоний, я писала бы ему письма о гоблинах и белом дубце… Не исключено, что он озаботился бы найти мне очередного мужа. Нет уж, спасибо! Даже если моя Сила покинула меня навсегда, я не смогу жить размеренной пустой жизнью, с короной ли или без нее.
Циалианский монастырь, куда уходят знатные дамы, желающие покинуть сей бренный мир, тоже не для меня. Остается одно — Последние горы! Роман так и не вернулся, о чем в этой адской круговерти как-то забыли. Удайся их поход к Эрасти, война пошла бы иначе и мне бы не надо было демонстрировать свои проклятые таланты. Видимо, что-то случилось, а значит, я должна пройти путем Романа и найти его, живого или мертвого. Это, в конце концов, мой долг перед Астеном, и это, чего уж врать, для меня единственный выход, хоть какая-то цель, хоть какой-то смысл…
Гиб несся вперед, вроде бы не разбирая пути, но при этом бережно избавляя своего наездника от ударов самых толстых веток. Рене, уже приноровившийся к своему скакуну, почти не следил за дорогой. Впрочем, разглядеть хоть что-то со спины несущегося во весь опор Водяного Коня было непросто — деревья мелькали так быстро, что казались сплошной малахитовой стеной. Наконец черный лоснящийся скакун плавно затормозил на краю довольно широкой прогалины.
— Ну, вот и она, — удовлетворенно констатировал Жан-Флорентин. — Иди, объясняйся, — и сердито переполз с руки Рене на голову Гибу. — С нашей стороны было бы бестактно подглядывать. Вы, люди, почему-то предпочитаете решать свои личные проблемы индивидуально и конфиденциально. Мы вернемся к вечеру.
Гиб негромко фыркнул и, обернувшись, скосил на герцога влажный зеленый глаз, можно было поклясться, что водяной демон улыбается…
— Он говорит, что не подпустит никого из двуногих ближе, чем на пятьсот его шагов, — пояснил Жан-Флорентин. Конь, позволив герцогу сойти, прянул назад, и достойная парочка тут же скрылась из глаз. Герцогу, впрочем, до нее уже не было никакого дела — он увидел Герику.
Та сидела на берегу небольшой затоки, образованной какой-то речушкой или просто большим ручьем, обхватив руками колени. Отросшие волосы трепал легкий ветер. Издали она казалась совсем беззащитной, кто бы мог подумать, что по воле этого существа могли рушиться скалы и гаснуть звезды.
— Герика, — Рене позвал еле слышно, но та вздрогнула и сразу же обернулась. В серых глазах полыхнули удивление, радость и, наконец, отчаянье. Затем погасло и оно. Когда герцог подошел ближе, лицо Герики было холодным и бесстрастным, как предзимняя вода.
— Вы зря искали меня, Ваше Высочество. Я благодарна вам за заботу. Но я способна постоять за себя сама.
Герцог молчал. Просто стоял и смотрел на светловолосую тарскийку. Возле щеки пронеслась неосторожная стрекоза, на лету зацепив человека, но Рене даже не пошевелился. Легкий ветер растрепал гриву осоки, стряхнул с какого-то отцветающего куста белое душистое облако. Мужчина и женщина молчали, глядя друг на друга. Она опомнилась первой. Может быть, потому, что в мыслях вела подобный разговор всю ночь и весь день после своего бегства. Вела, не надеясь на встречу. Рене же некогда было думать, что он скажет, — бешеная скачка не располагает к раздумьям.
— Герцог, — Герика была совершенно спокойна. — Я понимаю, что вы человек благородный, но, уверяю вас, ни вы, ни кто другой ничем мне не обязаны. Я в этом мире совершенно чужая. Я не человек, не эльф и даже не гоблин. Я отзвук того, чего больше нет и быть не может. Мне пришлось искупать грехи своих предков. Я это сделала и теперь никому и ничего не должна. Прошу вас, возвращайтесь в Эланд, там вас ждут неотложные дела. Помните, вы, именно вы — победитель и будущий король, ваше место на троне, мое — в Последних горах!
— Так вот ты куда собралась, — Рене через силу улыбнулся, — искать Романа, я полагаю…
— Да, — с вызовом сверкнула серыми глазами Герика.
— Я тоже думал об этом, и, полагаю, мы нашли бы его…
— Мы?!
— Разумеется. Неужели ты думаешь, я мог бы оставить друга, — голос Рене звучал насмешливо и грустно, — в Эланде такого не прощают.
— Монсигнор, — Герика явно давала понять, что не желает продолжения разговора. — Ваша дружба с Рамиэрлем — это ваше дело, а моя дорога — это моя дорога. Наши пути расходятся, и лучшее, что мы можем сделать, это пожелать друг другу удачи. Порождение Зла и король Трех Земель не должны иметь ничего общего.
— Проклятый! Какая же ты дура! — взорвался Рене. — Посмотрел бы я на того, кто бы посмел советовать мне с кем и что иметь. Моя дружба с Романом, который, кстати, жив и здоров, чего и тебе желает, это моя дружба с Романом. А ты — это ты! Ты спасла нас всех, и… я не хочу тебя терять! Ты нужна мне, и мне нет дела до того, чье ты порождение.
— Зато мне есть дело, — упрямо прошептала Герика, — ты можешь заткнуть всем рот, но ты не запретишь им думать обо мне, как о чудовище, да ты и сам, случись что… Я действительно нелюдь, Рене, — ее голос сорвался на крик, — нелюдь! И оставь меня в покое!
— Какая же ты дура! — еще раз повторил Аррой с невыразимой нежностью в голосе. — Ты же любишь меня. Знаю, что любишь. И я тебя люблю. А остальное, поверь мне, ерунда.
— Я не люблю вас, монсигнор, — губы Герики дрожали, но отчаянной решимости, застывшей в ее глазах, хватило бы на отряд гоблинов-смертников, — и никогда не любила. Если вы расцениваете то, что я вам позволяла в Гелани, как любовь, вы ошибаетесь. Я выполняла приказание своего супруга. Вы же для меня как мужчина никто. Да, я любила Стефана, но он умер. И вы никогда не займете его место.