Нет звёзд за терниями
Шрифт:
— Все говорят: «Глупая Леона», — повторила крылатая. — «Бедная глупая Леона». Но Леона не глупая! Это она догадалась, как уйти со Свалки. И это у Леоны будет город, а не у жалкого слабого Рафаэля. А если бы Леона не делилась с Кори, у неё был бы целый мир! Почему Кори всё время пытается отнять то, что нравится Леоне? Почему Леоне всё время приходится её прощать? Уведите их, заприте их! Завтра Кори сделает так, как велено, и она всегда будет делать так, как велено, если хочет быть одной из нас!
Кори рвалась, но ничего не могла поделать.
Связали на совесть, не вырваться. Кори всё равно пыталась. Тянулась, хоть ничем не зацепиться. Оставаться без движения значило сдаться, и даже мысль о том была невыносима.
А время шло, и небо за окном уже не казалось чёрным.
В этот час дверь тихо приотворилась, и в комнату кто-то вошёл.
— Ш-ш-ш! — услышала Кори. Над ней склонился человек — не разглядеть лица, только ботинки.
— Да не дёргайся, — раздался шёпот. — Проклятые лезвия совсем затупились. Кабы знать, что пригодится, наточила бы.
Руки освободились. Кори села, растирая левую, а тот, кто пришёл, занялся ремнями на её ногах.
— Сегодня на площади будет занятное представление. Леона потащит туда госпожу, ещё нескольких бедолаг, которые нам сегодня попались под руку. Твоего дружка. Моего брата. Я на него, конечно, была малость обижена все эти годы, но смерти ему не желала, а этим поди скажи.
— А где Рафаэль? — спросила Кори. — Я доберусь до него и всё остановлю.
Ткачиха хрипло рассмеялась.
— Дурочка, ты думала, что ли, он всем заправляет? Он, бедолага, пытался обуздать толпу, лежит теперь связанный почище тебя. Но этот ещё поживёт, пока он один знает, как изготовить капли.
— А где Леона?
Собеседница Кори посерьёзнела и стукнула её по лбу согнутым пальцем.
— Если ты к этой думаешь лезть, ну, тогда я зря тебя развязала. Давай сразу убью.
— Мне нужно с ней поговорить, она послушает. Она...
— Послушает, ага. Мне вот кажется, ты недолго проживёшь, даже если будешь делать, как она велит. Она тебя за старика не простила.
— Уже простила. Мы с тех пор виделись не раз, ты не знаешь просто.
— Это ты не знаешь. Когда ты в последний раз заявилась, это Леона тебя сдала. Сама она руку на тебя поднять не могла, но если бы эти разорвали, она бы не вступилась даже. Она постаралась их так привести, чтобы Рафаэль не услыхал. Это я за ним ходила, по счастью, успела, и он вмешался.
— Врёшь!
— Зачем бы мне? Ты вот что, убирайся, пока нас не застали. За этим окном труба до земли, беги, и кого в городе до утра поднять сможешь, зови, собирай. Не все здешние порядки мне нравились, но и что Леона решила, мне не по душе. Она зальёт этот город кровью, оставить хочет лишь немногих, чтобы работали на нас.
— Она не могла придумать такое! — с отчаянием воскликнула Кори, поднимаясь на ноги. — Не могла! Её кто-то научил...
— Беги уже, дура!
— А... что с остальными? Где их держат?
— Тебе не добраться, — мотнула головой Ткачиха. — Ну, живо, окно! На тебя вся надежда!
Кори распахнула створки. Встала на подоконник, потянулась, нащупала трубу — так далеко! А тело затекло и казалось чужим.
— А мальчишка? — спросила она. — Попадался вам мальчишка? Это он разболтал про Гундольфа?
— Встречали одного, — кивнула Ткачиха. — Ему повезло, Леона приняла его за старого друга, так что не обидит. Она его на Свалку отвезла, и уж не думала, что так скажу, но сейчас это лучшее место во всём городе. Ты не о нём думай, а о людях, которых сможешь собрать до утра. Всё, пошла, пошла!
Обхватив трубу, Кори съехала с грохотом. Старые крепления подались со скрипом, труба выгнулась, но удержала вес тела. Земля ткнулась в онемевшие ноги, и Кори побежала так, как никогда прежде.
По траве, топтать которую — преступление. По дороге с лампами, уже погасшими и ещё теплящимися, до переулка, ожидая стрелы в спину. Забывая дышать, а потом втягивая воздух так, что больно. Прислушиваясь, не понимая, чудится крик позади, или за ней вправду погоня.
Она растянулась на земле, за чьей-то вонючей уборной, за старыми бочками, на границе жилого и нежилого кварталов, зажимая рот, пытаясь кашлять без звука, хотя грудь разрывалась. Глядела в предутреннее небо, слушала. Кажется, рядом никого.
Когда удостоверилась, что никто её не слышит и не видит, Кори поднялась и, прихрамывая, направилась к своему дому.
Глава 34. Гундольф. Ночь в подвале
Их с Кори разделили. Она, глупая, не послушала, не убежала, когда он велел. Что с ней сделают теперь? Утащили куда-то, а их с Сименом бросили в подвал, чёрный и душный. Невысоко, а всё-таки Гундольф предпочёл бы сам спуститься. Тело ломило и без того.
— А ты мастер толкать речи, — сказал он своему спутнику, невидимому в темноте. — Я прослезился даже. И эти-то, главное, к тебе сразу прислушались...
— Умолкни, без тебя тошно, — раздался сердитый голос.
Что ж, он хотя бы жив, а то уже были сомнения. Сопротивлялся, и его неслабо приложили, Гундольф видел кровь.
— Кто здесь? — спросил кто-то негромко и испуганно. Голос похож на женский.
— Симен. И Отто, — откликнулся спутник Гундольфа. — Или как там тебя зовут взаправду?
— Гундольф. Я из другого мира, а здешние правители убирали всех, кто с нашими связан. Пришлось выдумать себе другое имя и историю.
— Мы не делали ничего подобного, — возмутилась женщина. Теперь Гундольф узнал её голос.