Неубедимый
Шрифт:
Эти слова могли бы убить Машу, пронзить, как молния, но тон, которым они были сказаны, всё менял. Это был не яд, а противоядие. Это было разрешение поверить в себя, разрешение, которого она ждала так долго и которое получила теперь из самых надёжных рук.
— Пове-ерить. — протянула она, — Вот было бы хорошо. Но самоуверенные люди выглядят со стороны очень глупо!
— Все люди выглядят со стороны глупо. Но одни радуются жизни, а другие едят себя поедом. Угадай, кто из них умнее? А?
— Я знаю, знаю, что я глу… — быстро закивала Маша.
Букинист крякнул с досады. Экая неубедимая попалась! Он попытался зайти с другой стороны:
— Представь, что ты идёшь по улице. И у тебя, как и у всех людей, есть проблемы. Но ты же не вываливаешь на голову первому встречному все свои неприятности? Это нелепо и неприлично. Спокойный и уверенный вид при скверных картах — норма поведения.
— То есть я нарушаю приличия, если… — Маша схватилась за голову. Мало того что она не верит в себя! Мало того что она глупая! Так вдобавок она ещё и ведёт себя неприлично! Как можно быть настолько никчёмной?
— Есть такое полезное изобретение века сегодняшнего, — продолжал букинист, — Называется «смайлик». Веди себя так, словно веришь в себя. Но всегда представляй, что после каждой фразы рисуешь смайлик. Так ты будешь помнить, что всё это — просто игра. Ты не превращаешься в высокомерную гранд-даму. Ты убедительно изображаешь её перед малознакомыми людьми и теми, кто делит людей на две категории: либо я его, либо он меня. Но при этом ты знаешь, что не выглядишь глупо. Ведь ты же нарисовала смайлик — и первая над собой посмеялась.
— А друзья… Костя?
— В кругу тех, кому можно доверять, ты по-прежнему — ты. Без всяких смайликов и фиг в кармане. Быть нежным и искренним — великая драгоценность. Но эту драгоценность надо беречь от дурных глаз. Ты же не будешь гулять по тёмным переулкам в колье из бриллиантов?
— Не буду, — засмеялась Маша. — Ну, я продолжу?
И повернулась к раковине.
— Нет, всё, не надо больше.
— Плохо помыла, да? Я переделаю! — пообещала Маша. — Просто не привыкла к такому средству, и посуда давно копилась, всё засохло…
— Плохо? Смеёшься! Отлично, превосходно! Ну-ка, теперь нарисуй мысленно смайлик и переведи эту фразу на язык уверенного человека.
Маша задумалась ненадолго, потом сказала:
— Посуда долго стояла грязная, всё засохло. Неплохо было бы замочить её в горячей воде хоть на полчаса. И ваше средство не очень подходит. Я узнаю у знакомого специалиста, у Космомакса, что тут поможет, и всё перемою… Смайлик.
— Вот! Молодец. Видишь, какая польза нарисовалась? Узнай, узнай для меня средство от Федориного горя! А то, чувствую, скоро от меня посуда убегать начнёт.
Грязная вилка, лежавшая на самом краю, звякнула о кафельный пол.
— «Чувствую» я сказал. А не «верю»! — сурово поглядел на неё букинист и продолжал, обращаясь к Маше, — Я бы тебя расцеловал за то, что ты сделала, но это так себе награда. Я… желание вот тебе исполню, хочешь?
— Нет! — быстро сказала Маша. — Я ничего подписывать не стану.
— Живая человеческая душа, — улыбнулся старик. — Почему всё живое в этом мире так редко верит в себя? Ничего подписывать не надо. Я дарю тебе одно желание. Только тебе, тебе одной, и желание — только одно. Ты скажешь — я в это поверю. Обещаю поверить ради тебя в любую невозможную вещь. Только не наглей. Да ты и не станешь. Тебе надо, тебе очень надо, я вижу. Сразу будет легче.
— Это как психотерапия? — встрепенулась Маша. Отмывая кастрюли и ложки, она как раз думала о том, чтобы тайно записаться к психотерапевту. Но можно ли мунгам посещать их? И не нарвётся ли она на очередного «прекрасного вампира»? Много вопросов скопилось.
— Да, да, как терапия. Сядь, подумай. Можешь даже записать. Я пока посуду расставлю.
Маша взяла протянутые ей бумагу и карандаш, положила их прямо на кафельную стенку. Задумалась. В голове было пусто, как на экзамене в первые мгновения после того, как ты сел на своё место с билетом в руках. Букинист шаркал туда-сюда с тарелками, мисками и ложками.
— Только не смей просить за других, — предупредил он. — Проси для себя. Я тебе просто приказываю.
Это меняло дело: она ведь уже подумала, что для себя лично просить стыдно, надо подумать о маме, о Косте, о ребятах с работы, наконец. Но раз дедушка приказывает…
Маше не надо было долго размышлять над желанием — она хотела работать среди старых книг, как здешний хозяин.
Только… За исполнение желаний надо платить. Она подумала, какую цену не готова заплатить за исполнение этого желания. И тоже стала записывать: «Чтобы команда без меня обошлась. Никто не обиделся и мы остались друзьями. Чтобы Костя остался со мной. Чтобы команда не распалась и ни с кем ничего плохого не случилось. И можно было приходить к ним после работы и сидеть в приёмной, как сейчас. Чтобы…»
Машу не зря хотели определить в отдел к Гусевым: она была аккуратной, ничего не забывала, всё записывала по порядку. А поработав с мунгами, поняла, как важно чётко сформулировать своё желание.
— Я вижу, ты вошла во вкус, — улыбнулся букинист, принимая из Машиных рук листок с желанием. — Так-так, посмотрим.
Маша следила за выражением его лица. Он улыбнулся ещё шире, прочитав первые строчки. Потом нахмурился. Сдвинул брови. Прикусил нижнюю губу.
— Я слишком много хочу? — быстро подсказала ему выход Маша.
«Да! Слишком!» — захотелось ответить старику. Но он не мог позволить, чтобы милая девушка снова вернулась в недоверие к себе и своим силам. Она ему правда понравилась! И взять её в лавку продавцом было бы очень недурно. Да он бы сам сочинил именно такую помощницу, если бы не встретил Машу. Но для этого придётся пощадить её никчемных дружков мунгов.
— Хорошо, — после тяжелого раздумья сказал хозяин. — Верю.
Маша огляделась по сторонам. Ничего не произошло. Может быть, она думала, что букинист, как фея, взмахнёт волшебной палочкой и изменит мир вокруг?