Шрифт:
Лариса ЕВГЕНЬЕВА
(Лариса Евгеньевна Прус)
Неудачная поездка
По правде говоря, крупно сегодня повезло Марине. Минуты за три до урока химии дежурный внес стопку тетрадей и замогильным голосом сообщил, что будет контрольная. А у Марины была одна привычка, особенность или же недостаток - можно называть это как угодно. Получив отметку по какому-нибудь предмету, Марина переставала его учить и устраивала себе на несколько дней малюсенькие каникулы.
Тактика эта действовала почти беспроигрышно. Почти. Потому что случались и сбои, и тогда учителя с укоризненным недоумением ждали хотя бы объяснений от онемевшей в ужасе Марины, которая накануне отвечала так хорошо. Вот и сегодня на Марину свалился сюрприз, потому что совсем недавно она получила
И вдруг... Вдруг дверь открылась, вошла старшая пионервожатая Нила и сказала, поманив Марину пальцем:
– А ну, топай сюда! И считай, что тебе крупно повезло.
Марина подошла, вытирая о юбку повлажневшие от страха ладони.
– Слушай меня. Одна нога здесь, другая там. Собрать портфель - раз, отнести в пионерскую комнату - два, взять фотоаппарат - три! Провернуть в темпе, чтобы не опоздать на автобус в десять тридцать. Ясно?
Почти не вдумываясь в слова Нилы, но зная лишь одно: она спасена, Марина метнулась к своей парте, побросала дневник, ручку и учебники в портфель и с видом независимым, но в то же время и заискивающим - а ну как не выгорит!
– шмыгнула мимо учительницы химии, сухо ответившей на ее "здрасьте".
Нила уже убежала вперед на своих тоненьких, как у воробья, ножках.
– Такое сражение пришлось выдержать, ну, ты не представляешь! быстро говорила она, оглядываясь.
– Завуча пришлось подключить! Химичка ваша - ни в какую! "Завтра, - говорит, - поезжайте! Сегодня контрольная". А завтра меня, между прочим, в райком вызывают. На двенадцать тридцать. А Нила одна и разорваться на две половины не может. А послезавтра, между прочим, районная олимпиада первых - пятых классов, от нашей школы трио баянистов, акробатический этюд, "Чешская полька" и чего-то на скрипочке. И опять Нила одна, на две части не разорвется. А послепослезавтра воскресенье. Извините, но кусочек личной жизни Нилочке тоже нужен... Я, может, в парикмахерскую второй месяц не могу сходить.
Нила вздыбила рукой негустые волосики на затылке и распахнула дверь пионерской комнаты. Она достала из сейфа фотоаппарат "Киев" и свою сумку, молниеносно надела плащ, каким-то непостижимым образом вдев обе руки сразу в оба рукава, вслепую мазнула по губам помадой и подтолкнула Марину к двери:
– Давай, жми.
– Куда?
– наконец спросила Марина.
– В село Веселое, - сказала, удивленно на нее глядя, Нила.
– Я тебе что, не говорила?
– Не-а.
– Видела, "Опять двойку" в чулан унесли?
Марина не видела, как уносили "Опять двойку" из темноватого вестибюля их старой, давней постройки, школы, но не заметить исчезновения картины, конечно, не мог бы никто. Огромная, написанная маслом "Опять двойка" висела там с незапамятных времен - кажется, это был подарок родной школе какого-то выпускника, у которого, конечно, уже были внуки. Картина от старости приобрела благородный коричневый оттенок и даже своеобразную привлекательность, а к тому, что изображенный на ней мальчик не стоит на полу, как оно положено, а как бы подвешен к потолку и витает между небом и землей, словно пан Твардовский из старинной легенды, от которого за немыслимые грехи отказались и небо, и земля и который до скончания веков приговорен был висеть в атмосфере, и к тому, что пол из-под ног мамы непутевого мальчика круто уходит вверх и маме ни за что не взобраться на гладкую горку, - к этим особенностям манеры неизвестного художника быстро привыкали, и со временем "Опять двойка" становилась такой своей-своей, родной-преродной.
– А чего унесли?
– спросила Марина.
– Того.
– Нила оглянулась по сторонам, хотя они уже вышли из школы и подслушать их не мог никто, потеснее придвинулась к Марине и обняла ее за плечи.
– Ты не трепливая, но гляди!.. Чтоб никто.
Марина затрясла головой, преданно скашивая на Нилу глаза, и, подпрыгнув, переменила ногу. Теперь они с Нилой шагали в ногу, как на параде.
– Комиссия на прошлой неделе была. Ивану Прохоровичу - втык, Вере Андреевне - втык, и мне тоже втык. Низкий уровень оформления школы. В общем, и мое упущение, я не отрицаю... Стенд "Слава труду" был пустой, экспозицию еще не подготовили, потом старый новогодний монтаж, сама понимаешь... ни туда его, ни сюда. Сейчас, само собой, надо поднажать. "Опять двойку" выбросили, приобрели серию классиков, развесят в коридоре. Шефы сделают стенд для спортивных призов. Иван Прохорович сделал втык Илье Семеновичу, его кружок рисования в срочном порядке организует выставку рисунка. Теперь с личной моей стороны. Я придумала одну вещь, ходила в райвоенкомат, целый день там сидела. Угадай, что я выяснила?
Марина, конечно, угадать не могла, да Нила и не ждала от нее ответа. Паузу она сделала для пущего эффекта.
– В нашем районе есть один человек, дважды, так сказать, кавалер ордена Славы! Представляешь, что из этого можно сделать?!
– Интересно, - вежливо согласилась Марина.
– Не то слово! И вот я придумала: сделать такой стенд, ну, "Страна помнит своих героев" или "Никто не забыт"... В общем, надо подумать. А еще лучше поднапрячься умами и выдумать такое название, чтоб только у нас - и больше нигде! Ладно, перейдем к сути. Подборка материалов на стенде должна быть исключительно об этом человеке. Супрунчук А. Н. Его фронтовые фотографии, личный рассказ о трудном боевом пути, потом - современность. Трудовые успехи, над кем он шефствует, как перевыполняет. И обязательно фото. На рабочем посту, в кругу семьи, нянчит внуков, читает журнал... На месте сориентируемся. Теперь ясно?
Вот Марине теперь было ясно. Ну что ж, Супрунчук А. Н., большущее тебе спасибо за то, что спас от неминуемой пары, а уж качество фотографий нами гарантировано.
До Веселого они доехали без приключений, если не считать смешного эпизода в самом начале. Когда автобус тронулся, к Ниле и Марине, сидящим рядом, пробралась пожилая тетка с двумя корзинами. В каждой корзине была еще одна корзина, поменьше, так что на самом деле корзин было четыре, и, как перед этим тащила их тетка на базар, было совершенно непонятно. Лишь только Марина собралась встать, Нила строгим голосом сказала:
– Молодой человек, уступите старухе место.
Деревенского вида парень, сидящий у противоположного окна, молча встал, невероятно скосив глаза куда-то вбок. И конечно, ему казалось, что весь мир с огромным интересом наблюдает за ним сейчас, потому как миру нечего больше делать. Парень почесывался, подергивался, хмыкал, кашлял и дрыгал ногой. А уши у него пылали.
Потом автобус затрясся и запрыгал - в их райцентре делали водопровод и канализацию, все улицы были разрыты, - и Марине стало не до смеха. Но вскоре автобус вышел на шоссе, и им с Нилой удалось даже подремать, склонившись друг к другу. Впрочем, дремала одна Нила, а Марина лишь делала вид, осторожно поглядывая из-под приспущенных век в зеркальце водителя: ей показалось, что в это самое зеркальце посматривает на них молодой, вполне привлекательного вида водитель в кожаной куртке, которому впору было, ну, хотя бы сидеть за баранкой такси, а не водить расхлябанный и гремящий сельский автобус. И вот теперь Марина старалась определить: на кого же все-таки смотрит водитель - на нее или на Нилу?
Нила была дурнушкой, и все девчонки за нее переживали. Им не нравился толстомордый Нилин кавалер, туго обтянутый джинсовым костюмом, и все они были рады, когда кавалер перестал ждать Нилу по вечерам у школьного забора. Однако Нила, похоже, этой радости не разделяла и долго еще приходила в школу с красными глазами. А вот этот парень был бы неплохим кавалером для Нилы. Но, выходя из автобуса в центре села Веселого, Марина с огорчением увидела, что водитель, насчет которого она строила такие планы, как-то вроде бы даже и не реагирует на Нилу, покуривая в опущенное стекло, а на баранке спокойно лежит его правая рука с грязноватыми ногтями и с толстым обручальным кольцом на безымянном пальце.