Неугасимый огонь
Шрифт:
– Что ж, ты не далёк от истины, – кивнул Эфраим, – но я не возьму в толк, к чему ты клонишь?
– Ходят слухи, будто бы царь Алесанрас нуждается в некоторых товарах. И не может продать медь, которой богат Алаши.
– Болтают всякое, – осторожно проговорил Эфраим.
– Говорят, будто разбойные угаритяне не пропускают на север корабли честных купцов.
– Тоже слышал о таком, – подтвердил "купец".
– Поистине, боги лишили их разума, ведь они наносят ущерб сами себе, – сказал Иуда.
Эфраим, соглашаясь, покивал, покривил губы. Действительно, какие глупцы угаритяне.
– Царь Архальбу
– Я слышал, царь Архальбу боится ремту лишь на словах, – улыбнулся Иуда, – многие его люди готовы торговать с Алесанрасом. Кроме того всегда найдутся смелые мужи, которые не испугаются ни ремту, ни пиратов-кефтиу, ни самой Девы Шеоль. Если бы Алесанрас обратился к ним...
– Что же мешает ему? – спросил Эфраим.
– Полагаю, он даже не слышал о них, – вздохнул Иуда, – а ведь они могли бы снабдить его оловом и скупить медь, да и сами не остались бы в накладе. За пару локонов Священного Йаху до сезона штормов можно успеть хорошо обернуться.
Эфраим задумался.
– Эти люди должны быть поистине бесстрашными. Идти против ремту опасно.
– Кто убоится вод, пусть сидит на берегу.
– Но и на берегу небезопасно, – покачал головой Эфраим, – у Дома Маат повсюду глаза и уши. Боюсь, те, кто поможет храбрым мореходам, могут быть обвинены в измене. Более того, даже братья от них отрекутся.
– Как знать, как знать...
Некоторое время они молчали. Иуда налил себе и гостю вина. Отпил немного, покатал во рту языком и, несколько понизив голос, заговорил:
– Мой младший брат Иосаф – не последний человек в Доме Маат. Для наших он отступник, изменник. Он даже принял имя ремту и нашего почтенного отца вместо честного погребения в саване, ибо сказано: "прах к праху", набальзамировал селитрой, содой и миррой, да запихал сушёное тело в Неб-Анх, упокоив в гробнице.
Он степенно обтёр ладонью усы и бороду. Продолжил:
– Но я его не осуждаю. Он стал воистину высокородным ремту, а наши князья, в том числе – брат мой Равахим, лишь пытаются казаться таковыми. Они окружают себя роскошью в жалких палатках, увешиваются золотыми побрякушками и оружием ремту. Но всё равно выглядят жалко. И Дети Реки смеются над ними. Бесстыдно говорят, что "князь хабиру может ездить на боевой колеснице в нашем платье и священном золоте, жить в Уасите, иметь наложниц, и при этом драть овцу".
Эфраим смущённо кашлянул. Иуда не обратил на это внимания.
– Дети Реки высокомерны. Нас недолюбливают, нам трудно пробиться среди торговцев ремту, которых защищает фараон. Нас стараются запереть в тесном мирке, ограничить во всём, но при этом не гонят и позволяют жить своим обычаем. Даже иметь невольников, что у самих ремту строго-настрого запрещено. Правда, они придумали для этого особый налог.
Во время своего рассказа Иуда не смотрел на Эфраима, теперь же он поднял на него глаза. Их взгляды встретились.
– Впрочем, к делу. Скажу сразу, я не допущен к таинствам фараонова двора, не с бараньей головой лезть в оружейный ряд. Зато, ни купеческий караван ханаанеев, ни воинство Величайшего не пройдёт незамеченным мимо пары "презренных пастухов".
– И какова цена, достойнейший? –
– Ишь, как сразу заговорил, будто заправский ремту, в высокородные меня произвёл, – Иуда хихикнул, – хватит с меня "почтенного. А какова плата... Здесь речь о деле, выгодном тебе, мне и твоему царю. Ремту торгуют невозбранно со всеми землями от Шарден до Элама. Почти все ходят под Домом Маат – Ранефер своего не упускает. А ещё есть ханаанеи. Торговые дома фенех – наш бич. Они жмут несчастного торговца хабиру больше, чем все налоги Величайшего. Не гнушаются взятками Верховному Хранителю, а не редко поступают по его любимой присказке: "Стрела и яд никогда не подводят".
Эфраим удивился.
– Ты сказал, почтенный, что не вхож на фараонов двор.
– Тут нет ничего тайного. Они так этим кичатся, что любая собака знает, как Дом Маат проворачивает свои делишки в чужих царствах, устраняя строптивых, возомнивших себя независимыми. Пора воздать им той же платой.
– Как?
– Как... Вопрос вопросов... Страшная сила, эти торговые дома. Все они в сговоре. Опасайся их. Ты, верно, не знаешь, что даже великая битва при Мегиддо без них не обошлась. Они не поставили Сипишу и Паршататарне свои ополчения и воинов из охраны торговых кораблей. Думаешь, о жалких десятках шла речь? Ошибаешься. О тысячах. За это Верховный Хранитель, будь он проклят Йаху и Итаном, Баалом и Маннат, щедро отсыпал золота торговым домам и дал им новые послабления. Ранефер – сам Сатаниэль!
Иуда кашлянул, прочищая горло, и продолжил.
– Когда Алесанрас огнём и мечом прошёл по Ханаану и Яхмаду, эти толстосумы умудрились сохранить своё золото, а если и поделились вынужденно с твоим царём, то лишь ничтожной частью. Изобразили покорность. Знаешь, что было потом?
– Что?
– Потом Величайший пошёл в поход на Нахарин и они продемонстрировали своё верноподданичество уже ему. Снабжали воинство ремту припасами. И опять в прибыли. Раньше метались между Паршататарной и Менхеперра, норовя умаслить обоих, а теперь, оценив силу Алесанраса, на Нахарин махнули рукой. И внезапно оказалось, что без их поддержки "грозный именем" Паршататарна не может противостоять ратям Величайшего. Война ведь не одной доблестью выигрывается. Кто знает, сколько бы они удерживали весы в равновесии, не будь Алесанраса? Теперь дочь повелителя Нахарина, юная Келхеби, выходит замуж за наследника Аменхотпа. Её уже и имя новое дали – Кагебет. "Грозный именем" покорился. Ему намекнули, что если он вздумает искать союза с Алесанарасом, дабы отомстить за унижение, то пришелец освободит его не только от ремту, но и от жизни, ибо не ведает пределов.
– И он поверил?
– Верховный Хранитель умеет быть очень убедителен. А ещё убедительнее то, что происходит в царстве хатти.
– Что ты об этом знаешь? – подался вперёд Эфраим, – откуда.
– Знаю немногое. Лишь то, что не все хатти довольны "дружбой" с Алесанрасом. Откуда? У меня нет лазутчиков, подобных тем, что рассылает во все стороны света Ранефер. Я лишь скромный торговец. Но я имею глаза и уши, а на Большом Рынке Уасита иной раз можно узнать многое о дальних странах, не сходя с собственного упрямого осла, коему приспичило стать столбом. Вот, к примеру, из разговора с книжником, бывавшим за дальними морями.