Неуловимый
Шрифт:
— Ты же пацифист.
— Кончился пацифист. Наставники хорошие были. И не думай, что я не знаю, как снимать ствол с предохранителя.
Расулов осторожно покосился на напарника, который все еще пытался сообразить, на каком свете находится.
— Ну, и что дальше?
— Два шага назад, вот что.
Не переставая презрительно улыбаться, Расулов попятился к дверям, в которых снова замаячила фигура Боксера. Теперь вместо деревянного бруска он держал кусок ржавой трубы и, как только Расулов оказался в пределах досягаемости, шарахнул ею противника по голове.
— Бежим! — скомандовал Полярник Боксеру, но тот кивнул в сторону комнаты, крикнув в свою очередь:
— Туда! За мной, быстро!
Перепрыгнув через скорчившегося по полу Расулова, Полярник оказался в комнате. Боксер уже выламывал закрывающую окно фанеру и снова удержал Полярника, когда тот запрыгивал на подоконник.
— Осторожнее, прямо за окном яма. Замаскированная. Давай вправо. Вон туда.
Полярник вылез в указанном направлении. Боксер — следом. Пересекли густой ряд кустов, перелезли через дыру в заборе, пробежали через узкий проход между двумя гаражами. Сзади сначала послышался треск, вслед за которым утреннюю тишину разорвал громкий вопль боли и возмущения.
— Сработала ловушка, — на ходу сообщил Боксер. — Я ее сделал, чтобы в окно всякие не лазали. И чтоб не преследовали, если бежать придется. Вот как сейчас.
— Предусмотрительный, — тяжело дыша, похвалил Полярник. — А заостренных кольев в дно ямы воткнуть не догадался?
— Зачем? Я ж не изверг.
— Жаль, что не изверг.
Через полчаса они остановились в тихом проходном дворике. Полярник сел на бордюр. Его легкие разрывались от долгого бега.
— Куришь много, — сказал Боксер с упреком. Сам он практически не выглядел уставшим.
Полярник, посидев еще несколько минут, поднялся.
— Спасибо тебе. Крутой ты, оказывается, мужик.
Боксер внимательно на него посмотрел.
— А про Брахмана и органы — это ведь ты просто так сказал.
— Просто, не просто, а выхода у тебя все равно не было. Что-то мне подсказывает, что эти люди собирались меня убить. Свидетеля убийства, сам понимаешь, они в живых не оставили бы. Но все равно спасибо.
Выражение лица Боксера говорило о том, что «спасибо» Полярника вряд ли ему пригодится. Полярник задумался. Стоявший перед ним человек спас ему жизнь и теперь вынужден срываться с места, покидая какое-никакое, но все-таки насиженное убежище. Его мнение о Боксере изменилось. Теперь он думал о нем как о толковом и совершенно незлобном человеке, а помощник ему мог пригодиться.
— Если хочешь, могу взять тебя с собой. Найдем где отсидеться. Что скажешь?
— Еще не известно, кто кого берет с собой, — загадочно ответил Боксер. — Пошли, я сам найду, где спрятаться.
Глава 7. Беспокойные гости
Шли долго. Всякий раз при виде приближающейся машины такси Полярник поднимал руку, но таксисты, на ходу оценив внешний вид кандидатов в пассажиры, только прибавляли газу. Остановились возле пятиэтажного дома с зеленой, местами осыпавшейся штукатуркой.
— Если мне не изменяет память, нам сюда, — сказал Боксер, рассматривая окна. — Только бы он был дома.
— Он — это кто?
— Есть тут один знакомый.
— Тоже йог?
— Почему? Коллега мой бывший. Вольдемар Сорокин. Помнишь, я тебе про желтую газету говорил, в которой я начинал? Так вот, я оттуда давно слинял, а Вольдемар до сих пор там трудится. Только не назови его случайно Володей, обидится.
— Вольдемар так Вольдемар. Лишь бы пацан был надежный.
— Он надежный.
Звонок не работал, и Боксер принялся стучать в обитые потрескавшимся черным дерматином двери.
Стучать пришлось долго и даже кричать, пока наконец с другой стороны по половицам заскрипели медленные шаги, словно в квартире обитала гигантская ленивая черепаха.
— Не тормози, Вольдемар! Это Шурик! Открывай калитку!
«Надежный пацан» был небрит и пьян. Пропуская гостей, он оперся на стену и тупо смотрел перед собой. Из одежды на нем была только голубая, с винными разводами то ли рубашка, то ли кофта.
— Да уж, надежный, — сказал Полярник вместо приветствия. — Буйным бы не оказался.
— Все нормально. Просто зашли неудачно. У Вольдемара вахтовый метод. Пять дней — с головой в работе, пять — в запое. Но репортер он хороший. И безотказный. Редактор ночью позвонит и скажет, мол, ехать надо на какое-то дерьмо — поедет.
— Редактор позвонит, а он лыка не вяжет.
— В том-то и дело: когда появляется работа, он на глазах трезвеет. Не поверил бы, если бы собственными глазами не видел. Как дежурный хирург в больнице: полсмены бухает, а потом раз — и срочная операция. В операционную он уже трезвым входит.
Полярник не очень хотел бы оказаться на столе у такого хирурга, но развивать эту тему не стал. К тому же то, что хозяин квартиры был пьян, избавляло от необходимости что-либо ему объяснять. Полярник быстро заглянул в две смежные, «трамвайчиком», комнаты, на балкон, на кухню, в санузел и решил: пойдет. Квартиру можно было бы назвать даже уютной, если бы в ней хоть иногда вытирали пыль и снимали свисающих с потолка пауков. В очередной раз столкнувшись с Вольдемаром, он нашарил в глубоком кармане брезентовых штанов бутылку, от которой отказался Боксер, и протянул хозяину.
— Держи. Завтра будет чем полечиться.
Вольдемар словно впервые заметил, что его знакомый Шурик пришел не один.
— А ты кто? Я тебя не знаю, — выговорил он не без известных усилий.
— Я тебя тоже не знаю, но Шурик говорил мне, что ты надежный пацан, с которым можно иметь дело.
— Шурик — мой брат… А кто брата тронет…
Вольдемар потряс в воздухе рукой, что, по его мнению, должно было продемонстрировать, что именно он сделает с обидчиком брата.
— Верю. Шурик твой брат. А я друг твоего брата — значит, и твой друг тоже.