Never Back Down 2

Menestrelia

— Эта вертихвостка с тобой общается? — Фыркнула мать. — Неудивительно.

— Ты так и не ответила на приглашения. Ни на одно из них, — сказала я, когда пауза была выдержана достаточно долго, чтобы сменить тему.

— Приглашения? На что? На твою, с позволения сказать, свадьбу? Я никогда не опустилась бы так низко, чтобы посетить это… это… этот фарс.

— Это так ты называешь свадьбу собственной дочери? — Изогнула я бровь.

— Я так называю заключение союза с грязнокровкой! Позор! Какой позор!

— Могла бы прийти, познакомиться с отцом будущего внука.

То, что последовало дальше нельзя было даже тишиной

назвать. Тишина есть отсутствие звука, тогда как это была полная его противоположность. Поглощающий, звенящий, напряжённый и тягучий он разливался по комнате, затопляя меня с головой. Даже радио, хрюкнув, заглохло.

Медленно-медленно Вальбурга поднялась из кресла и обернулась. Я видела, что её бледное, некогда красивое лицо посерело и осунулось, словно от многодневных стрессов и переживаний. Чёрное платье не могло скрыть её болезненной худобы. Седеющие волосы сверкнули чернотой и серебром в свете огня. Тёмные ввалившиеся глаза полнились изумлением. Она переводила взгляд с меня на живот и обратно. Я невозмутимо смотрела на неё, ждала реакции.

— Ты… ты… — Хватая ртом воздух, бормотала она. Я ждала. — Моя дочь… ждёт дитя…

Всё ещё ждала.

—…от грязнокровки!

Дождалась.

— Его отец был волшебником, — всё так же невозмутимо сказала я.

— Ещё хуже! — Взвилась мать. — От полукровки! Осквернителя чистой крови! Моя дочь, носительница гордого и древнего дома Блэк, носит под сердцем дитя, мерзкое отродье с грязной…

Я достала из кармана палочку и наставила её на мать.

— Эд — достойнейший из людей, кого я когда-либо встречала, — спокойно произнесла я. — Каждый из, так называемых, потомков древних родов рядом с ним — жалкие черви, пищащие о чистоте наследственности. Да, я беременна от него. От полукровки. Однако попытайся хоть на миг забыть об этом и осознать, что вскоре на свет появится твой внук. Не «мерзкое грязнокровное отродье», как ты однажды выразилась о Нимфадоре, а твой внук. Носитель частички тебя, как ни прискорбно. Я пыталась тебе сказать раньше, я не хотела доводить до конфликта, но, видимо, с тобой иначе нельзя.

Мать молча смотрела на меня. Тёмные глаза пронизывали меня насквозь. В короткий и жутковатый миг я снова ощутила себя напуганной маленькой девочкой, получающей звонкие затрещины от этого монстра, слышащей крики старшего брата, ревущей в подушку от осознания того факта, что её, как собаку, продали в невесты семейству Тоневен. Я помнила это. Не хотела, но помнила.

Но я помнила и другое. Я помнила, как она плакала, когда сбежал Сириус. Я помню, как горели её глаза, когда я шла под венец. Я помню, как она вместе с отцом проводила с нами, тогда ещё совсем малышами, счастливое время. Я помнила, что она может быть матерью. Надеялась на это. Однако, видимо, она сама об этом забыла.

Я не стала говорить, что у Сириуса тоже вскоре будет ребёнок. Незачем на Марлин навлекать неприятности. Особенно тогда, когда Сириуса нет в стране.

— Предатели, — прогудела Вальбурга сквозь зубы. — Ты, Андромеда, Сириус. Все вы — проклятые предатели, спутавшиеся с мерзкими ползучими тварями!

— А далеко ли ты сама ушла от ползучих, мама? — Прошипела я, чувствуя, как закипает раздражение. — Дальше собственного носа ты никогда не видела.

— Как смеешь ты со мной так говорить?!

— Как смеешь ты так говорить СО МНОЙ?! — Рявкнула я. В голосе звенели ледяные блэковские нотки. Подавшаяся, было, мать

словно налетела на стену. Впервые кто-то противостоял ей на равных. — Как смеешь ты говорить что бы то ни было о людях, кто в разы достойнее тебя? Ты, лишь жена главы дома Блэк, всего-навсего высокомерная опустившаяся аристократка! Тёмная, зацикленная на чистоте крови, недостойная женщина! Я надеялась, что весть о внуке пробудит в тебе хоть каплю человечности, но ошиблась! Ты неисправима, Вальбурга! Я пыталась протянуть тебе руку помощи, пыталась дать света твоему сумрачному мирку, но ты лишь отмахнулась. Но не беспокойся, больше я не стану тебя тревожить, ноги моей в этом доме не будет. И ты вновь будешь править своим тёмным ограниченным пыльным миром. Прощай.

Прежде, чем мать успела сказать хоть что-то ещё, я развернулась на каблуках и вышла из гостиной, хлопнув дверью. Пресекая возможность взять реванш, я стрелой промчалась по коридору, плотнее запахивая пальто. Было обидно. Чудовищно обидно. До слёз, до горечи во рту. Я так надеялась найти с ней мир, но как это сделать с той, что заводит одну и ту же паскудную шарманку раз за разом, не желая слышать и видеть ничего вокруг себя?

Уже когда я держалась за ручку входной двери, меня окликнули. Я медленно обернулась. В дверном проёме, ведущем в кухню, стоял отец. Так же как и мать, Орион был бледен, выглядел измождённым, и худым, что не вязалось с его внушительной комплекцией. Последние волосы окончательно покинули его, лысина тускловато сияла в свете ламп. Некогда роскошные усы поредели и стали совершенно белыми, несмотря на то, что до преклонного возраста отцу было далеко.

Орион тепло улыбнулся. Настолько, насколько позволяла оставившая солидный отпечаток на лице усталость. Сеточка глубоких морщин раздалась чуть вширь под натиском искренней улыбки, которую аристократы редко могли себе позволить. Бледные глаза, обычно не выражающие абсолютно никакого интереса к окружающему миру, светились отеческой любовью, которую я редко видела в его глазах. Редко, да. Но как хороши были эти самые редкие моменты.

Отец развёл в стороны руки и шагнул мне на встречу. Я опустила волшебную палочку, которую продолжала сжимать в руке, и обняла его. Поглаживая меня по волосам, Орион тихо сказал:

— Поздравляю тебя, дочка. — Его голос по-прежнему звучал как дребезжащий котёл, но это дребезжание было таким родным и исполненным тепла, что ком подступал к горлу. — Рад, что у тебя всё хорошо сложилось. И не сердись на мать. Она — сложный человек…

— Да, понимаю, — слабо улыбнулась я, смахивая навернувшиеся слёзы. — Спасибо.

— Должен сказать, что горжусь тобой, — промолвил отец, ободряюще сжимая мои плечи. — Много слышал о твоих злоключениях. Мы с матерью ведь переживаем за вас. За всех, даже за Сириуса.

Слово «даже» царапнуло мой слух коготком, но я постаралась подавить поднимающиеся ехидные комментарии.

— А где Регулус? Хотелось бы и с ним поговорить. Он ведь скоро дядей станет…

— Рег… с ним всё хорошо, — не совсем уверенно протянул отец. — Мы его уже пару недель не видели… Но уверен, что он в надёжных руках.

— В надёжных руках? — Переспросила я, чувствуя, как скребётся беспокойство.

— Тёмный Лорд взял Регулуса под свою опеку. Оказал нашей семье большую честь, — не совсем уверенно сказал Орион, стараясь придать голосу больше горделивых ноток. — Мать очень гордится им. Но и очень переживает.