Nevermore
Шрифт:
Во главе с капитаном Расселлом мы проложили себе путь через гудящих зевак и попали в тесную, темную, чрезвычайно захламленную прихожую. Мое обоняние тут же было атаковано неприятнейшей смесью дурных запахов, вредоносной комбинацией ароматов испортившейся пищи, всепроникающей плесени и человеческих испражнений,наряду с тонкой и вкрадчивой примесью вони органического разложения.
В конце узкого темного коридора, уводившего прочь из прихожей, я разглядел едва мерцавшей свет, проникавший, по-видимому, из-за открытой двери.
— Сюда, — позвал капитан Расселл.
Я последовал за капитаном по
Комната красноречиво гласила — и даже вопияла— о крайней, жесточайшей бедности, запустении и деградации.
Вся мебель сводилась к сломанному бюроиз сосны, ящики которого, за исключением лишь одного или двух, давно утра тили свои маленькие деревянные ручки; к столу и стулу, столь же шаткой конструкции, и к старой кровати, чей омерзительный матрас был едва прикрыт ветхим, побитым молью и безжалостно смятым одеялом. Болезненно-желтые обои выцвели, покрылись влажными пятнами, местами шелушились. В изножье кровати стоял неопорожненный горшок, источник той скверной, насыщенной миазмамиатмосферы, которая пропитывала весь дом. К этой вони присоединялся отвратительный запах, исходивший от стола, чья поверхность была испещрена остатками различной пищи, включая разлагающийся остов камбалы, отчасти обглоданные disjecta membra [29] курицы и бычью кость с прилипшими к ней ошметками жира. Я избавлю читателя от описания орд паразитов, нагло пировавших на этих мерзостных объедках.
29
Разъятые члены (лат.) — известное выражение Горация: даже переставив слова в стихах, узнаешь «разъятые члены поэзии».
Однако наряду с крайними, едва выносимыми признаками нищеты и падения комната хранила свидетельства того, что ее обитатель был не вовсе чужд интеллектуальным интересам и культуре. В каждом углу маленькой комнаты высились горы пожелтевших газет и журналов, а там и сям по полу и на столешнице бюрои даже под кроватью были рассеяны десятки пыльных, затянутых в кожу томов.
Крокетт и его юный собеседник заметили наконец наше присутствие. Обернувшись ко мне, первопроходец сложил руки на груди и заявил:
— Долго же вы добирались сюда, По! Не очень-то спешили убедиться в своей ошибке, а?
Столь непредвиденным — и ошеломительным — был этот упрек, что у меня буквально отвисла челюсть от растерянности.
— Я совершенно не понимаю, что вы имеете в виду, полковник Крокетт, — сказал я минуту спустя. — В чем именно я ошибся?
— Да насчет того, будто Ашер и прикончил бедную старуху Макриди.
Эта
— Да ведь это вы, а не я, поспешили сделать подобный вывод!
— Да, но только потому, что вы были чертовски уверены, будто эти буквы складываются в слова «Новый экспорт»!
Я собирался дать негодующий отпор этому возмутительному натиску, но вмешался капитан Расселл.
— Джентльмены, джентльмены! — заговорил он, протягивая к нам обе руки и примирительным жестом похлопывая ладонью по воздуху. — Нет ни малейшей пользы в подобных взаимных обвинениях. Я пригласил вас сюда не ради ссоры, а, напротив, чтобы просить вашей помощи в разрешении очередной — и весьма тревожной — загадки.
С выражением искреннего раскаяния на лице пограничный житель ответил:
— Точно, как в аптеке, капитан! Чтоб меня пристрелили, если от всего этого дела я не распалился, как гадюка в июле! — И он протянул мне руку, примолвив: — Давайте пять, напарник! Извините, что погорячился. Мы с вами в этом деле по уши увязли.
— Я принимаю ваш жест извинения с тем великодушным прощением, которого он, несомненно, заслуживает, — : ответил я, сжимая предложенную мне ладонь.
— Итак, — заговорил Крокетт, выпустив на волю мои пальцы, — как вы понимаете ситуёвину, По?
— Мне было бы проще ответить на ваш вопрос, имей я хотя бы отдаленное представление о том, в чем эта ситуация заключается, — возразил я.
— Как! — воскликнул Крокетт. — Разве вы ничего не рассказали мистеру По, капитан?
— Позвольте мне без отлагательства восполнить пробел, — произнес капитал Расселл, оборачиваясь ко мне. — Это бедное, поистине жалкое жилище, полковник По, представляет собой апартаментыпожилого джентльмена по имени Александр Монтагю, который жил здесь много лет в одиночестве после смерти своей жены. По словам его ближайшей соседки, весьма добросердечной женщины по фамилии Первейнс, Монтагю страдал атрофическимартритом и зрение у него ухудшилось до крайности, так что он почти ослеп. В результате на протяжении последних лет он вынужден был прибегать к услугам доброй миссис Первейнс, которая за скудное жалованье, бывшее ему по средствам, приходила сюда каждый день около полудня, чтобы позаботиться о самых насущных нуждах старика.
— Например, горшок вылить! — вставил Крокетт, тыча большим пальцем в сторону названного предмета.
— Вот именно, — подтвердил капитан Расселл. — Сегодня, несколькими часами ранее, миссис Первейнс нанесла свой обычный визит, — продолжал он, — и, к своему изумлению, обнаружила, что Монтагю, который крайне редко отваживался покинуть спальню, отсутствует. Это само по себе было достаточно странно, но лишь заглянув в гостиную, она сделала открытие, принудившее ее со всей поспешностью явиться ко мне в участок.
— О каком открытии вы упомянули, капитан? — озадаченно переспросил я.
— А вы еще не видели? — удивился Крокетт.
— Я не осматривал другие помещения, помимо комнаты, где мы сейчас находимся, — пояснил я.
— То-то вы одурели, когда я напал на вас, да еще так сварливо! — выразился Крокетт. — Пошли! — Схватив стоявшую на столе масляную лампу, он повел меня прочь из комнаты в узкий коридор, а капитан Расселл со своим подчиненным следовали за нами по пятам.