Nevermore
Шрифт:
— Следуйте за мной, джентльмены. И будьте любезны — смотрите себе под ноги.
И так — молодой человек впереди, за ним наш славный первопроходец и я — мы осторожно пролагали себе путь по холодной, темной и до крайности заплесневевшейлестнице, пока не добрались до ее подножия и не ступили на влажный пол походившего на катакомбы подвала.
При свете фонаря я видел теперь, что огромное собрание произведений культуры, биологических образчиков и научных диковинок, заполнявшее три этажа музея, составляло лишь малую часть его запасников, ибо передо мной во все стороны простирались неисчерпаемые нагромождения объектов,помещенных на хранение
— Сюда, джентльмены, — сказал Карлтон, отклоняя луч фонаря примерно на тридцать градусов влево, где я начал теперь различать вход в узкий, с нависающим потолком, тоннель. По этому тесному, лабиринтообразному проходу нам пришлось пробираться нагнув головы — на его сырых стенах белой паутиной мерцала селитра, — и таким образом мы проникли в самые отдаленные уголки подземной части здания.
Наконец, после бесконечных зигзагов мы выбрались в большое помещение с высоким потолком, или, скорее, в некий склеп,освещенный пламенем нескольких масляных ламп, водруженных на вершину пирамиды из ящиков, бочек и бочонков, громоздившихся повсюду вокруг нас. Я сразу же приметил капитана Расселла, который вместе с тремя другими полицейскими офицерами и незнакомым мне седовласым джентльменом стоял в нескольких ярдах от нас, в дальнем конце этого склепа возле бочки, обитой железными обручами.
— А! — приветствовал нас капитан. — Я уж отчаялся дождаться вас.
— Поскольку мы были заняты делом, не терпящим отлагательства, — заговорил я, приближаясь, — ваше сообщение достигло нас лишь недавно, после чего мы сразу же отправились в музей.
— Полагаю, офицер Карлтон предупредил, по какой причине я вас вызвал, — сказал Расселл.
Подтвердив кивком верность этого предположения, я огляделся по сторонам и скорбно вопросил:
— Где же тело?
Не тратя лишних слов, Расселл указал рукой на поставленную вертикально бочку. Обратив взор свой на сей сосуд, я отметил, что крышка с него снята, однако внутренность бочки была полностью скрыта сумраком. Я наклонился и заглянул внутрь, а офицер Карлтон, желая помочь мне, протянул руку с фонарем над моим левым плечом, так что луч упал прямо на содержимое бочки.
Чтобы пощадить чувства читателя, я воздержусь от описания кошмарного — отвратительного — совершенного неописуемого— зрелища, поразившего в ту минуту мой взор.
Достаточно будет сказать, что я увидел перед собой останки пожилого джентльмена, чье тело подверглось чудовищным увечьям и расчленению, с целью, несомненно, втиснуть его в узкую бочку. Задыхаясь от ужаса, я попятился прочь от этой страшной картины, а Крокетт, также приблизившийся к бочке осмотреть ее содержимое, громко воскликнул:
— Чтоб меня пристрелили! В жизни не видал подобной мерзости!
На несколько мгновений слабость овладела мной. Прикрыв глаза, я прислонился к большой, схваченной железными обручами бочке, цепляясь для устойчивости за ее край. Постепенно головокружение улеглось. Разомкнув веки, я поймал на себе пристальный взгляд капитана Расселла.
— Это злодеяние может быть делом рук только того демона, за которым мы гонимся! — хрипло выговорил я.
— В этом нет сомнений, — согласился Расселл. — Убийца, как всегда, оставил свой автограф. — И, обернувшись к офицеру Карлтону, распорядился: — Покажите ему!
Повинуясь
— Орудие убийства было обнаружено здесь, — продолжал Расселл, вновь указывая направление жестом. Я проследил за движением его руки и увидел на полу старинный топор палача — грозное, острое как бритва лезвие потемнело от крови.
— Точная копия топора, которым была казнена Мария, королева Шотландии, [70] — уточнил седовласый джентльмен, стоявший рядом с Расселлом. — Один из нескольких сотен хранящихся в нашем собрании образцов старинного и редкого оружия.
70
Мария Стюарт (р. 1542) — королева Шотландии, казнена в 1587 г.
Поскольку эта реплика привлекла мое внимание, я вгляделся в лицо седовласого джентльмена. Черты его казались неуловимо знакомыми, хоть я не сомневался, что вижу его в первый раз. Это был человек средних лет, державшийся с отменным достоинством, а лицо его выделялось на редкость гармоничным сочетанием мужской силы и женственной чувствительности. Глаза были удивительно яркими и проницательными, чело — высоким и бледным, нос отличался деликатной иудейской лепкой, но ширина ноздрей превышала типическую. Выдающийся подбородок был резко очерчен и имел четкую форму квадрата — свидетельство физической крепости и моральных сил, — но нежный контур губ, чья податливость, я бы даже сказал — пухлость, напоминала очертания, что олимпиец Аполлон лишь в сновидении явил Клеомену, сыну афинянина, [71] лишь в ниспосланных Аполлоном снах, до странности противоречил твердой линии подбородка.
71
Э. По, «Лигейя». Пер. В. Рогова. Имя Клеомена надписано на статуе Венеры Медицейской.
Тут наконец я осознал — и даже вздрогнул: джентльмен с поразительно благородной внешностью — не кто иной, как мистер Рембрандт Пил собственной персоной, а его облик знаком мне по изысканному автопортрету, висевшему в фойе музея, где я неоднократно имел возможность любоваться им. С почтительным поклоном представившись знаменитому коллекционеру, я осторожно осведомился о личности убитого.
— Это Джошуа Хатчинс, — скорбно ответствовал мистер Пил. — Он много лет был верным хранителем моего музея. — Голос его зазвенел печалью и гневом. — Почему с беднягой обошлись так жестоко, ума не приложу, — насколько мне известно, у него не было ни единого врага.
— Когда вы его видели в последний раз? — спросил я.
— Сегодня около полудня. Я заходил в музей в поисках одного экспоната — шляпы-треуголки, принадлежавшей некогда великому Франклину, [72] я обещал одолжить ее губернатору, который пожелал выставить ее на временной экспозиции в своем особняке. Поскольку шляпа не обнаружилась сразу, а от более тщательных поисков меня вынуждала воздержаться условленная встреча за ланчем, я просил мистера Хатчинса при первой же возможности найти шляпу среди различных предметов, хранящихся здесь, в подвале.
72
Бенджамен Франклин (1706–1790) — американский ученый и философ, активный участник Революции.