Невероятный М
Шрифт:
Я слишком много думаю. Пора бы заткнуться. М-ммм-м-ммм-м-мм-м, м-мм…отличная песня. Интересно, в ней имеется в виду как раз то, о чем я думаю? Да заткнись уже и иди работать! Нужно найти перевод, я ведь ни слова не понимаю по-немецки, а песня как раз на немецком. Иду и работаю.
Итак, семь тридцать, я на месте. Кажется, никого здесь не знаю, хотя несколько человек приветственно помахали рукой, когда я вошла. Я растерялась, как обычно это делаю, а делаю я это мастерски. Сомнительный повод для гордости.
Время, отведенное для того, чтобы ответить тем же, истекало. Уж лучше отвернуться и сделать вид, что я ничего не заметила в полумраке, чем таращиться на человека
Количество одежды удручало: обшарпанная деревянная вешалка походила на дерево. Многочисленные пальто, плащи, пиджаки, шарфы и кляксы шапок образовывали ее густую крону. Очень большое, старое, раскидистое дерево, по цветовой гамме – осенний клен. Я зацепила свой плащ за свободный кончик крючка, молясь, чтобы вешалка не рухнула.
Люди от двадцати пяти и до бесконечности были везде: на подоконниках, немногочисленных стульях, еще менее многочисленных барных стульях, на диване, креслах и подлокотниках, на лестничных ступенях и друг у друга на головах. Над дверным проемом висела самодельная растяжка: "Поздравляем непутевого папашу! Держись, новичок, и присматривай за своим отцом!". Ох, все верно! Этот парень, Колин, недавно стал отцом. Во второй или третий раз. Я разговаривала с ним пару раз, не более, и то потому, что он приносил для Майка какие-то редкие книги, а я попросту жила ближе. Очевидно, с Майком они были куда более дружны, вот только Майка тут не было. Сейчас Кевин был занят: имитировал смех после чьей-то неудачной шутки, похлопывая себя по выпуклости над брюками. На свете мало шуток, способных вызвать такую истерику, и вряд ли хоть одна из них звучала в этих стенах.
Играла музыка, не навязчивая, без особенной мелодии. К люстре был подцеплен зеркальный шар. Пока я смотрела не него, несколько зеркальных стеклышек отвалились, упав прямо под ноги гостям. Я подобрала их и сунула в карман. Стеклышки были нарезаны небрежно, если не наколоты, и сохранили очень острые края. Когда буду уходить, оставлю на видном месте, вдруг о них позаботятся и вернут на место. У всех должно быть свое место, даже у стеклышек.
Предполагались танцы, но об этом никого не предупредили. Как и всегда на вечеринках (я доподлинно знала об этом из кино) все сбивались стайками и занимались откровенным трепом. Я пробежалась глазами по гостям, но никого знакомого не увидела. Майка все еще не было. Или уже не было? Этого следовало ожидать. Я давала себе новогоднее обещание в прошлом году – не верить Майку на слово и не поддаваться на его уговоры, и вот уже почти год я это обещание не выполняю. Он не предлагает ничего опасного из разряда "каждый должен попробовать это хотя бы раз в жизни, даже если этот раз будет последним", поэтому я не особенно беспокоилась насчет неисполненного обещания. А вот насчет остальных неисполненных обещаний…подумаю об этом позже. До декабря еще есть время.
Поговорить мне было не с кем. И присесть было некуда. Стоять в одиночестве куда глупее, чем сидеть в одиночестве. Я раздобыла пластиковый стакан колы, которая по частоте употребления приблизилась вплотную к алкоголю: раз в несколько месяцев. Ммм, теплая кола – высшее наслаждение. Правда: я очень люблю теплую колу.
Со стороны кухни, где располагался импровизированный бар, состоящий, на первый взгляд, в основном из газировки и пива, гостиную было видно лучше всего. Я заметила два свободных места: краешек скамейки для обуви, остальную часть которой занял долговязый хмурый парень, и широкий кусок подоконника, опять же, рядом с хмурым парнем. О, муки выбора, любимые и ненавистные.
Оба потенциальных соседа выглядели не особенно настроенными на разговоры. Один-один. На скамейке для обуви было очень мало место, пришлось бы сидеть вплотную. Два-один. Тот, что на подоконнике, гораздо симпатичнее. Два-два или три-один? Посижу на скамейке. Я устремилась на посадку, но почти на подходе заметила, что мой будущий сосед исподлобья, надеясь, что я не замечу, посматривает на меня. Мне не нужны были знакомства. Я не питаю на свой счет иллюзий, но точно знаю, что произойдет. Не хочу, тем более с таким малосимпатичным субъектом. Я не малодушничаю, но всегда пугаюсь, когда на меня так смотрят.
Я резко развернулась и направилась к подоконнику. Мой новый сосед не обращал на мое приближение внимания. Он отчаянно жевал соломинку и рассматривал пространство. Он выглядел испуганным и напряженным, точно ждал, что кто-то из гостей сейчас накинется на него с ножом, или готовился напасть первым. Я посмотрела в ту же сторону, что и он, но ничего особенного не увидела.
Я села, максимально далеко, на такое расстояние, которое говорит: я сижу здесь сама по себе, никак не с тобой, нет никаких причин завязывать разговор. Сквозь деревянные рамы проскальзывал холодный ветер. Вот почему сюда никто не садился. Возможно, мой сосед просто до костей промерз и пытается сдержать дрожь, или и вовсе заледенел и не может пошевелиться. Последнее мне нравилось больше всего. Для приличия я также целеустремленно принялась рассматривать воздух.
На мою беду, сосед по холодному и незавидному положению меня заметил. Он очень удивился и, кажется, силился понять, давно ли я тут нахожусь. Он отвернулся, потом повернулся ко мне, неуверенно кивнув и, как будто сработала пружина, вернулся к исходному положению. Я кивнула тоже, окончательно обнаруживая себя. Еще мгновение, и я почувствую себя неловко, если не начну разговор немедленно, сию же секунду. Лучше начать и закончить его, хорошо или плохо, чем не начинать вовсе. Меня сочтут страшной букой, а я не хочу, не хочу этого. Время шло, а я все думала. Тик-так, тик-так. Сейчас вылетит кукушка и клюнет меня в лоб. Ну и поделом бы.
– Привет, – как можно более небрежно сказала я.
Мой сосед не ответил, только резко и немного запоздало кивнул.
– Высматриваешь, кого бы подцепить? – спросила я. Очень удачно: если повезет, я разозлю его и разговор завершится сам собой.
Мой сосед не сразу понял, откуда идет звук. Надеялся ли он, что я промолчу? Скорее всего. Он посмотрел на меня, не моргая, продолжая пить из пластикового стакана или просто делать вид, дернул плечом и поднял брови.
– Ну, подцепить. На одну ночь, или как это бывает на вечеринках? – уточнила я.
Мой сосед сделал глоток, поморщился, принял неуместно важный вид, вдохнул поглубже и заговорил профессорским тоном:
– По-моему, люди, которые любят друг друга, нравятся друг другу или те, кому это просто очень нужно в данный момент, имеют одинаковое право заниматься сексом. Ничего предосудительного в таком поведении я не вижу, если вопрос…
Почему не просто «да»? Почему не «конечно, нет!»? Почему просто не уйти, испугавшись библиотекарши-нимфоманки, на которую я сейчас, наверное, была очень похожа и с которой, как всем известно, лучше не связываться?