Невероятный М

Фролова Анастасия

– Что скажешь? Я подхожу на роль наглядного пособия?

Не понимаю, что она имеет в виду.

– Не знаю, я ничего не слышал.

– А я почти ничего и не сказала. Просто постояла рядом и пару раз поддакнула, как старая знакомая. И спросила, где туалет, – сообщила она, стыдливо отвернувшись.

Пожалуй, она провалила показательные выступления.

– Так ты никого никогда не "подцепишь".

– О, я знаю, – отмахнулась она.

– Тогда зачем ты это сделала?

– Чтобы показать, как это легко.

– А это было легко? – удивился я.

Девушка

вздохнула.

Плохой, очень плохой вопрос, я не имел права использовать ее же прием. Но если мне действительно было интересно, зачем она это сделала, как иначе я мог это выяснить?

– Не важно, мне пора. Майк все равно не пришел.

Она вновь спрыгнула с подоконника и уже успела накинуть на плечо ремень сумки. Я испытывал облегчение от одной только мысли, что она сейчас уйдет, но при этом чувствовал себя виноватым и не хотел, чтобы она, кем бы ни была, уходила на такой ноте.

– Кто он, Майк?

– Друг.

– То же самое, – вздохнул я, отчего-то ни капли не сомневаясь в том, что этот тот же Майк.

– Что?

Девушка уже сделала шаг к выходу, но остановилась.

– Меня тоже позвал сюда друг и тоже не пришел. И его тоже зовут Майк.

Девушка развернулась в мою сторону.

– Такой высокий, носит огромные вытянутые майки? – осторожно спросила она.

– Да, он самый. Наверное, он всех этих людей так сюда заманил.

– Значит, это ловушка, нас перетравят и продадут на органы, – уверенно сообщила она.

Я отвернулся, чтобы взять свой стакан колы и сообразить, как лучше попрощаться. Мое движение заняло всего мгновение, но спустя это мгновение девушки уже не было рядом. Она исчезла также тихо, как и появилась.

Первое, что пришло в голову – догнать ее, чтобы…Чтобы что? И я остался на месте.

На полпути меня настигла неприятная мысль. Майк, чертов сводник! Не исключено, что он все это подстроил, подговорил эту любительницу водолазок познакомиться со мной. Мысль саднила, как свезенная коленка, и я почти задыхался от возмущения.

***

Семь утра очередного дня. Каждый день – это семь утра очередного дня очередной недели очередного месяца очередного года. Будний или выходной, солнечный или пасмурный – все одно. Когда потеплеет, когда станет больше света, когда будет больше времени – все это отговорки, я их не признаю, как и любую человеческую слабость. Оттого мне так тошно наблюдать за тем, во что я превратился.

Лишь один день недели был особенным, даже не весь день, а один важный момент – пятница, восемь вечера, когда приходила Робин. Прекрасная квартира, в которой я сейчас живу, принадлежала не так давно, всего три года назад, ее родителям. Я называю ее не иначе как "дом". Светлый, просторный. Я влюбился в него, как только увидел, пусть для меня одного он и великоват: я один, вещей у меня не много. С возрастом я не приобрел ничего, в том числе страсти к накопительству.

На втором этаже до их пор есть комната, которую я не использую. Это старая комната Робин – она приходит туда каждую пятницу в восемь вечера и остается на пару часов, а то и до самого утра. Я не знаю, что она там делает, и выяснять не намерен – это глубоко личное дело, если через несколько месяцев после продажи дома она пришла ко мне с такой просьбой.

Я прекрасно помню тот день: пятница, восемь вечера. В дверь постучали, хотя имелся работающий звонок. Ко мне редко наведывались гости, в основной своей массе это были почтальоны, курьеры и религиозные фанатики. В такой день и час делать им тут было нечего. К тому же, если пришли по срочному делу, в дверь обычно звонят, настойчиво и долго.

Я открыл. На пороге стояла Робин, я ее узнал, разумеется. Тонкая, как соломинка, она даже пошатывалась на ветру. Рыжие кудри сбились на одну сторону, превратив голову в колышущийся огонек. Она была так смущена, что слова давались с трудом.

– Добрый вечер, мистер Махоуни. Вы, наверное, меня помните – я продала Вам эту квартиру не так давно, – выпалила она и резко замолчала.

– Здравствуй, Робин. Разумеется, я помню, – одобрительно улыбнулся я, хотя ее визит очень меня насторожил.

– Можно мне войти? Очень нужно с Вами поговорить, если Вы не заняты, конечно. Нет, не в том порядке, подождите, не отвечайте! – затараторила она и вцепилась руками в волосы. Те несколько раз, когда я видел ее в связи с покупкой квартиры, она вела себя сдержанно и отстраненно. Тогда я в эти игры не поверил, и не ошибся.

– Сперва, мистер Махоуни, не найдется ли у Вас минутки, чтобы поговорить со мной?

– Да, Робин, найдется.

– Не будете ли Вы против со мной поговорить?

– Если бы я был против, у меня не нашлось бы минутки, – улыбнулся я. – Конечно, проходи.

– О, Вы предвосхитили мой вопрос, – растерялась она.

– Какой же?

– Вопрос…можно ли мне войти? – смутилась Робин.

– Тогда я предвосхищу также вопросы: можно ли тебе повесить пальто вон на ту вешалку и не угощу ли я тебя чашечкой чая.

– Я не собиралась об этом спрашивать, – поспешила заверить меня Робин.

– Нет, я настаиваю. Проходи, располагайся. Я заварю чай и выслушаю тебя.

Робин повесила пальто туда, куда я показал, и прошла на кухню. Она оглядывалась так, словно не узнавала свое прежнее жилище. Ей понравился мягкий стул у высокого барного стола: видимо, когда сидишь на таком, можно болтать ногами. Я проверил после ее ухода – действительно, болтать ногами очень приятно.

– Как твои дела, Робин?

– Хорошо, мистер Махоуни.

– Ты нашла квартиру?

– Да, не беспокойтесь, мне есть, где жить. И работа у меня есть. Все хорошо, в общем и в частности. А как Ваши дела? Я случайно узнала, что Вы художник. Выставляетесь где-нибудь?

– Прекрасно, прекрасно. Я был художником, у себя, в Штатах, но это в прошлом, я больше не пишу картин. Вдохновения нет, знаешь, так бывает.

– Да, так бывает, – грустно согласилась она.

Я заварил Робин ромашковый чай, сел напротив и приготовился слушать.