Невеста бальзаковского возраста
Шрифт:
– Ну, и как? – заволновалась Настя. С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы у подруги хоть что-то получилось, а с другой, было важно узнать, насколько вообще реально устроить свою жизнь подобным образом.
– Ай, никак, – горестно выдохнула Дарья. – Я не первой свежести, хотя и вполне еще годна для амуров, и вообще – в моем возрасте и рожают еще вовсю. Он… Настена, ты не представляешь! Он в машине такой импозантный был. Костюм, галстук, дорогой парфюм. Деньги есть, не нахлебник какой-то будет, а вполне мне по уровню дядечка. Да, старше меня, но хочет семью, детей, театр любит, классическую музыку. Я даже наврала, что Стаса Михайлова не слушаю и Ваенгу знать не знаю, соответствовать пыталась. Устриц в ресторане
– Какие у тебя, Дашка, переходы резкие, – опешила Настя. – Так что, у тебя с этим пузатым продолжение будет?
– Нет, не будет. Но я буду искать. Должна быть искра. В конце концов, сама я дура. Написала, что хочу найти серьезного любителя классической музыки. Цену себе набить хотела. Ну, набила – шишку только, а не цену. Теперь буду писать правду. Надо вообще меньше врать, а то мелкое вранье порождает крупное, и потом ты всю жизнь за это расплачиваешься. Я извиняюсь, но сколько у нас той жизни осталось-то? Надо быть настоящими. Дипломатия еще никого до добра не доводила. – И тут же Дашка без перехода добавила: – То есть если правду-матку в лицо крыть, так можно и в лоб огрести. Так что честность и открытость нужна в разумных пределах. И вообще. Я б сейчас с тобой выпила. Но ты далеко, поэтому я выпью одна. За тебя и за себя.
На том подруги и распрощались.
Разговора с Толиком у Настасьи не получилось.
– Как это съезжать? – кипятился он. – Мы кафель в ванной положили новый! Шкафчики новые в кухню еле-еле нашли нужного размера. Унитаз тоже мы покупали! И что, теперь все им оставить и начинать все с нуля где-то в другом месте? Да еще кредит брать? Хватит, есть уже одни, которые кредит взяли. Сама видишь, что вышло из этого. А если придут требовать к нам, мы вызовем полицию или скажем, что мы ни при чем. И все.
Окончив свой монолог, супруг спокойно улегся перед телевизором и включил канал «Спорт».
– И что? – нахмурилась Настя. – Это мы поговорили? Дальше можно жить спокойно?
– А что теперь, убиваться, что ли? – проворчал Толик, тем не менее послушно повернувшись к жене и покорно уставившись на нее. Если женщина хочет высказаться, ей надо дать такую возможность, иначе будет хуже. Женское недовольство – как пар в котле: если давление периодически не ослаблять – бабахнет и разнесет все.
– Нам нужны деньги, чтобы переехать отсюда. Того, что отложено, не хватает. Причем очень сильно не хватает. Ты что планируешь делать? – Настя явно настроилась на скандал. А когда еще расставлять все точки над «i», если не сейчас?
– Что
Это он сказал зря. Толик интуитивно почувствовал, как резко изменилась атмосфера, но не понял, с чем это связано. Ничего особенного он вроде не говорил.
– Толя, а тебя не смущает, что откладывала эти деньги только я? – тихо, с расстановкой, чтобы не сорваться на визг, выговорила Настя.
– Не смущает, – слегка подумав, ответил обнаглевший супруг. – Почему меня это должно смущать? У нас семья, общий бюджет…
– А мне вот кажется, – свистящим шепотом просипела медленно вскипавшая Настасья, – что вкладываю в бюджет только я, а пользуются все остальные. Это, знаешь ли, как в нашем государстве, которое ты так самозабвенно ругаешь. Недра вроде общие, полезные ископаемые, промышленность, но работают одни, а на «Майбахах» ездят другие. Какое-то нелогичное разделение идет на тех, кто пашет, и тех, кто ждет урожая.
– При чем тут политика? – не понял Толя.
– Да я пытаюсь перейти на глобальные темы, которые тебе ближе, чем всякая домашняя мелочовка, – саркастически хохотнув, рыкнула жена. – Я к тому, что зарабатываю у нас только я. И зачем мне тогда вы все? У нас даже бартера никакого нет. Я вам силы, время, деньги, а вы мне что? Теплое общение? Да у нас его давно нет, общения-то. Секс раз в месяц? Так ты больно дорого оцениваешь свои некачественные услуги…
– Но-но-но, – оскорбился Анатолий, напряженно формулируя контраргументы. – Ты не заговаривайся!
– Это ты не заговаривайся, Толя! Я говорю, что хочу ребенка и другую жилплощадь. А ты только соглашаешься и уже несколько лет ждешь, пока я на это все заработаю. И чего, я из-за одного твоего сперматозоида должна терпеть? Да вас таких, осеменителей, пруд пруди! Тоже мне, ценный экземпляр!
– Ася, ты белены объелась? – опешил муж.
У Насти тоже где-то в глубине сознания появилось колкое ощущение, что ее заносит. Но лучше уж так, когда заносит, чем когда молча тратишь свою жизнь на ерунду. Наверное, для того, чтобы построить в жизни что-то новое, нужно, чтобы старое было разрушено вот таким тайфуном или землетрясением. Иначе никогда не соберешься с духом и своими силами не развалишь. Мы очень тяжело и неохотно меняем что-то в своей жизни, предпочитая катиться по наезженной колее.
– Скажи, у тебя есть деньги, чтобы сделать ремонт у моей мамы? – требовательно спросила Настя. – Только не надо говорить, чтобы я взяла из наших общих денег. Никаких общих у нас нет. Так вот, у тебя есть какие-то свои, которые заработал именно ты? Потому что моей маме тоже надо что-нибудь поменять. А мне…
– Что, тоже зубы нужны? – ехидно поинтересовался супруг, который по необъяснимой причине продолжал считать, что у жены обычный ПМС, а правда на его стороне. Иначе с чего она вдруг взбрыкнула?
– Нет, грудь хочу пятого размера сделать. А это дорого, – не моргнув глазом заявила Настасья. – Денег дашь?
– Ну, ты сравнила: ремонт у моей матери, которой мы никогда не помогали, и силиконовые сиськи. Да ты мне и такая нравишься, зачем тебе грудь?
– Ну, твоей маме не помогал ты, а не мы. Она меня не растила, я ей ничего не должна вроде. Грудь мне для красоты, а нравлюсь я тебе или нет, меня уже не особо волнует. Я всем хочу нравиться, и в первую очередь себе. И раз уж на то пошло: а зубы тебе зачем делать?