Невеста для генерального
Шрифт:
— А теперь сама, — говорит мне Рокотов. — Я скачусь чуть ниже, буду следить оттуда.
Я любуюсь, как мастерски и красиво он съезжает вниз метров на пятьдесят, а то и больше. И… сразу чувствую себя неуютно без его поддержки. Страшненько!
Стою и не решаюсь.
Рокотов поднимает руку, машет, мол, давай, съезжай.
Фух. Три, два, один…
Я отталкиваюсь и качусь, набирая скорость. Вижу впереди какой-то бугорок и поворачиваю, чтобы его обогнуть. Только вот не рассчитываю градус поворота,
Все дельные мысли как-то разом выскакивают из головы, и только в последний момент я вспоминаю, как падать. Группируюсь и заваливаюсь на бок.
Несколько метров меня тащит вперед в таком положении, и я останавливаюсь буквально в нескольких сантиметрах от внушительного ствола дерева.
Лежу. В ушах звенит от адреналина, кровь мчится по венам и приливает к лицу. Пытаюсь подвигаться. Все в порядке. Обошлось.
Какое-то время прихожу в себя, громко дыша, а потом страх уступает место радостному удовлетворению. На лице сама собой возникает улыбка. Я смогла! Я не только прокатилась, но и правильно упала! Кто молодец? Я молодец!
Смотрю вверх, на огромную ветку, покрытую снегом. Пытаюсь привстать и нечаянно стучу лыжей по стволу. И… снег летит прямо мне в лицо.
В этот момент надо мной склоняется Рокотов. Мне приходится прочистить лицо, чтобы его увидеть.
— Ты как? Все нормально? Не ушиблась? — Он берет меня за плечи, помогает подняться, встревоженно в меня всматривается.
Я снова двигаю плечами, бедрами, коленями. Нет, пострадало разве что чувство собственного достоинства, а так все в порядке.
Блин, какое Рокотову спасибо, что объяснил, как правильно падать! Иначе я бы точно вписалась в ни в чем не повинное дерево.
Между тем снег падает и с ветки повыше, только теперь прямо на шапку жениха и на его лицо.
Я стою и смеюсь с его чертыханий и попыток очистить снег.
— Нет, все отлично! Спасибо! — заявляю от души и… обнимаю его.
Во взгляде жениха читается явное недоумение. Мол, ты головой повредилась, что ли?
— Прости, — лепечу я в максимальной близости от его лица, — это от избытка эмоций.
Пытаюсь отодвинуться, но куда там. Рокотов рывком притягивает меня к своей груди, смотрит серьезно-серьезно. Его правая ладонь — и когда только успел снять печатки! — скользит по моей щеке, а потом он впивается в мои губы поцелуем. Сначала я чувствую холод от снежинок, которые мгновенно тают, уступая месту огню, что поднимается изнутри.
Однако внутренняя сирена в этот раз срабатывает до того, как я успеваю поплыть, и я отпихиваю Рокотова от себя.
— Максим! — свожу брови на переносице.
— Избыток эмоций, — разводит он руками, хитро прищуриваясь, и меняет тему: —Ну что, пойдем на подъемник или ты уже накаталась?
— Пойдем.
Какой накаталась? Я только вошла во вкус!
Рокотов больше не отпускает меня от себя, постоянно рядом. И чаще чем обычно скользит по мне взглядом. И во время катания, и позже, во время обеда с Вайсманами.
Обычно его взгляд непроницаемый, но сегодня — задумчивый.
Вот бы еще понять, что у него на уме…
Глава 36. Горячо
Кира
После обеда мы снова возвращаемся на склон.
Я никогда не думала, что можно так устать отдыхая. После такого отдыха нужен дополнительный отдых.
Однако накаталась я вдоволь. Как и нападалась.
А еще Рокотов одарил меня комплиментом. Так и сказал:
— Ты умничка, у тебя отлично получается.
И при этом я не услышала ноток сарказма или иронии в его голосе.
Честно, я ждала, что после этих слов из-за деревьев выглянет динозавр. Ну, в крайнем случае расцветут подснежники.
Рокотов похвалил… меня? Какая муха его укусила? С утра кидал предъявы, а тут его вдруг перемкнуло. Неисповедимы пути мужских мыслей.
Мы возвращаемся со спуска домой, и больше всего мне хочется забуриться на диван и притвориться невидимой, но вместо этого мы собираемся и идем к Вайсманам.
Во время ужина сижу как сонная ворона, не могу дождаться, когда Рокотов вдоволь наговорится с Августом Адольфовичем.
Они уходят в гостиную, а мы с Натальей остаемся в столовой.
— Давайте я помогу прибрать со стола, — предлагаю ей.
В этот раз она не отказывается от помощи, и мы споро убираем тарелки.
Вскоре в столовой снова чисто, а на столе дымятся наши кружки с чаем. Я рассматриваю плавающие в жидкости лепестки каких-то цветов и вдыхаю аромат: пахнет просто крышесносно. Периодически прикладываю руки к бокам кружки — грею пальцы.
Вроде в помещении и не холодно, а меня немного знобит. Наверное, все-таки перекаталась.
— Кира, — заговаривает Наталья, — я хочу сделать сюрприз Максиму перед отъездом: приготовить его любимые русские блюда. Только вот забыла, что он любит больше: фаршированные перцы или голубцы.
Я подвисаю, и через пару секунд отдергиваю пальцы от кружки.
Горячо!
И в прямом, и в переносном смысле.
Сердце начинает стучать как бешеное. Поди пойми, это простой вопрос без подвоха или проверка? То ли он и правда больше любит что-то одно, то ли и то и другое, то ли и вовсе ничего из этого.
Наталья смотрит на меня с доброй улыбкой на лице, а я лихорадочно роюсь в памяти. Что там в досье в разделе «Еда»? Хоть убей, не помню там упоминания чего-то подобного в списке любимых блюд. Или нелюбимых.