Невеста герцога
Шрифт:
— О Боже.
— Амелия…
Она моргнула, пытаясь переварить услышанное.
— Но вы не пожелали жениться на мне, — прошептала она.
— О чем вы говорите?
Она подняла голову и наконец смогла посмотреть ему в лицо, прямо в глаза. И впервые ей было все равно, какие они голубые.
— Вы сказали, что не женитесь на мне, если лишитесь титула. Но вы женились бы на Грейс?
— Это не одно и то же, — возразил он со смущенным видом.
— Почему? В чем разница?
— Потому
Ее глаза расширились.
— Мне кажется, что вы только что оскорбили Грейс.
— Проклятие, — пробормотал он, запустив пальцы в волосы. — Вы передергиваете мои слова.
— По-моему, вы сами прекрасно справляетесь с этим.
Он сделал глубокий вздох, явно пытаясь успокоиться.
— Всю свою жизнь вы ожидали, что выйдете замуж за герцога.
— Какое это имеет значение?
— Какое значение? — На мгновение он, казалось, лишился дара речи. — Вы не представляете, во что превратится ваша жизнь, лишенная связей и денег.
— Мне это не нужно, — заявила она.
Но он продолжил, словно не слышал ее:
— У меня ничего нет, Амелия, ни денег, ни собственности…
— У вас есть вы.
Он фыркнул, насмехаясь над собой.
— Я даже не знаю, кто я такой.
— Зато я знаю, — прошептала она.
— Вы не хотите посмотреть реальности в глаза.
— А вы несправедливы.
— Амелия, вы…
— Нет, — сердито сказала она. — Я не хочу вас слушать. Не могу поверить, что вы способны на подобное оскорбление.
— Оскорбление?
— Неужели вы считаете меня тепличным цветком, который не способен выдержать малейшие трудности.
— Они будут совсем не маленькими.
— Но Грейс выдержала бы их.
Томас промолчал, но его лицо приняло каменное выражение.
— Что она сказала? — поинтересовалась Амелия, насмешливо скривившись.
— Что?
Она повысила голос.
— Что сказала Грейс?
Томас уставился на нее с таким видом, словно никогда раньше не видел ее.
— Вы попросили ее выйти замуж за вас, — процедила Амелия. — Что она сказала?
— Она отказалась, — ответил он наконец отрывистым тоном.
— Вы целовали ее?
— Амелия…
— Целовали?
— Какое это имеет значение?
— Вы целовали ее?
— Да! — взорвался он. — Да. Ради Бога, я поцеловал ее, но это ничего не значит. Ничего! Я старался что-то почувствовать, но это не выдерживало никакого сравнения вот с этим. — Он схватил ее в объятия и приник к ее губам в поцелуе, таком стремительном и жадном, что она даже не успела вздохнуть.
Амелия пылко откликнулась. Она хотела этого. Она хотела его.
Охваченная желанием, она теребила его одежду, ничего так не желая. Как ощутить жар его кожи. Его губы скользили по ее шее,
Его рука двинулась выше, пока не оказалась на стыке ее бедер.
И он коснулся ее там.
Амелия замерла, а затем обмякла, приникнув к нему и инстинктивно расслабившись.
— Томас, — простонала она, и, прежде чем успела опомниться, он уложил ее на землю, осыпая поцелуями и ласками. Она не представляла, что делать, неспособная думать ни о чем, кроме того, что желает всего, что он делает.
Его пальцы продолжали дразнить ее сокровенную плоть, а затем скользнули внутрь в самой порочной ласке из всех возможных. Амелия выгнулась под ним, ахнув от шока и наслаждения. Он проник внутрь так легко. Неужели ее тело ждало этого, готовясь к моменту, когда он расположится между ее бедрами и коснется ее там?
Кровь бешено пульсировала в ее жилах, она учащенно дышала, прижимаясь к нему всем телом, скользя руками по его спине и плечам, зарываясь пальцами в его волосы.
Губы Томаса переместились на ее шею, ключицы и двинулись вниз, по верхней части ее груди, выступавшей из выреза платья. Ее пронзила дрожь, когда он ухватился зубами за тонкую ткань и потянул ее вниз, вначале осторожно, затем более энергично. Наконец, с приглушенным проклятием, он протянул руку и спустил платье с ее плеча. Ее грудь обнажилась, и не успела она ахнуть, как его губы сомкнулись вокруг напрягшейся маковки.
Амелия тихо вскрикнула, не зная, отстраниться ли ей или прижаться к нему теснее. Впрочем, это не имело значения, потому что он надежно удерживал ее на месте и, судя по довольным звукам, которые издавал, не собирался отпускать. Одна его рука — та, что доставляла ей изысканную пытку, — обхватила ее ягодицы, другая скользнула по чувствительной коже ее руки, подняв ее вверх, так что их руки оказались над их головами.
Их пальцы переплелись.
«Я люблю тебя!» — хотелось крикнуть Амелии.
Но она не позволила себе произнести эти слова. Он остановится, если она это сделает. Она не знала, откуда ей это известно и почему она так уверена, что это правда. Если она сделает что-нибудь, что разрушит очарование момента и вернет его к реальности, он остановится: А она не вынесет, если это случится.
Она чувствовала, как его руки движутся между их телами, возясь с застежкой бриджей, а затем почувствовала его. Твердый и горячий, он вошел в нее, растягивая ее лоно.
Издав низкий звук, Томас подался вперед, и она вскрикнула от боли, не в силах сдержаться.