Невеста и Чудовище
Шрифт:
Пользуясь наступившей тишиной и растерянностью Кирзача после удара, беру Верочку за руку:
– При чем здесь Кирзач? Почему он так уверен, что я тебя не найду?
– Он меня съел, – говорит Верочка с обидой.
Вот так. Хотела ответ? Получила. Значит, съел... Спокойно, мы все на равных...
Федор поднял голову и потрогал свой нос. Мрачно посмотрел на Баулю. И тут я вспомнила!..
– Федор, тебе сейчас сорок, да? Лизавета тебя видела во сне. Мужчину лет сорока, она говорила... Так я во сне? Я сейчас в
Бауля закрыла глаза и с досадой спросила:
– Кто тебя за язык тянул? Два раза назвала это имя!..
Тягуче прозвучал колокол.
– И я говорил! – злорадно заметил Федор. – Говорил, чтобы она держала рот закрытым и не вякала без разрешения! Мы теперь все тут опухнем!
– Да уж... – кивнул Кирзач, вздыхая.
– Что я такого сказала?
В дверь постучали. Все замерли, только Кирзач раздосадованно вертел головой.
В избу вошла Лизавета.
При таком освещении и в таком наряде я ее сначала не узнала. Лизавета пришла в синем вечернем платье с меховой накидкой, в черных туфлях на высоких каблуках и почему-то в красных чулках. Она сразу направилась к ведру с ковшиком, зачерпнула воду и жадно пила, став спиной к нам. Я встала, дождалась, когда она бросит ковшик обратно в ведро и развернется.
– Лизавета? Вы?..
Она споткнулась, застыла, согнувшись, и посмотрела на меня с ужасом. Одного взгляда на Баулю мне хватило, чтобы вспомнить. Я тут же топнула два раза ногой и от души плюнула на пол.
Немая сцена. Бауля закрыла лицо ладонями.
– А!.. Извини... те, все извините, – опять плюю два раза перед собой, потом один раз топаю ногой.
Лизавета выпрямилась, кивнула и пошла прямиком к оставшемуся свободному стулу. Садится с уверенностью королевы. И, спустив плавным движением плеч накидку пониже, обводит всех присутствующих высокомерным взглядом, высоко вскинув голову.
Я вскрикнула и от ужаса тут же закрыла рот ладонью. На шее Лизаветы – темно-красная полоса.
– Значит, пожаловала, – кивает ей Бауля. – Добилась своего...
В этот момент меня осенило, и я тут же успокоилась по поводу следа на шее Лизаветы.
– Это ненадолго, это временно, – успокоила я Баулю. – Лизавета наверняка устроила себе очередное путешествие в кому. Она скоро уйдет обратно, если... если Байрон, конечно, успеет... – тут я вспомнила договор Бирса с сыном и замялась.
Лизавета презрительно усмехнулась.
– Временно? В этом доме я вижу только двоих, имеющих право называться постоянно присутствующими. Себя и Федора.
– Она умерла, точно – умерла!.. – прошептала Верочка.
– Умерла? – я смотрю на Федора. – А ты?
– Я в своем доме, – ответил он высокомерно. – Это мой мир.
Лизавета осмотрелась и удивленно подняла брови:
– Почему стульев – пять? Где шестой?
– Вынесли за ненадобностью, – ответила Бауля. – Он больше
– Как это – не нужен? Третий, постоянный, который должен здесь сидеть...
– Он не пришел, – перебила ее Бауля.
Лизавета задумалась, потом спросила:
– Молились?
– Молились, – кивнул Федор.
– И почему же тогда он не пришел? – повысила голос Лизавета.
– Он не нашел Текилу, – сказала Бауля.
– Текилу?.. – растерялась Лизавета и посмотрела на меня. – Какую... Текилу?
– Да, – кивнул Федор. – Она так себя назвала. Имеет право – при жизни ее называли Текилой больше тысячи двухсот раз. Ее отец не знал этого имени и не нашел ее.
Мой отец?.. Кое-что разъяснилось.
– Лизавета, ты что, правда умерла? – спросила я. – Байрона не было рядом?
– Да, я умерла, – строго ответила она. – И по твоей идиотской прихоти всю свою жизнь здесь буду носить эту отвратительную полосу на шее! – она нервно закуталась до подбородка в белый мех.
– Какой еще прихоти?
– Какой?.. – Лизавета с возмущением обвела всех глазами. – Ты взяла машину, которую я приготовила для себя! Я для себя испортила тормозной шланг! Для себя! Это понятно?
Понятно, но стоит уточнить:
– Ты хотела умереть в автокатастрофе, отключив тормоза, а я взяла эту машину и все испортила?
– Не все, – странно повела головой Лизавета. – Только шею. Мне важно было умереть в определенный день.
– Поня-а-атно... – протянула я. – В определенный день... Луна где должна быть?
– В последней фазе, – разъяснила Лизавета. – Через двенадцать часов наступит полнолуние.
Я решила подвести итог свалившейся на меня информации.
– Полнолуние – это возможность чего?..
– Возможность все изменить, – уверенно отвечает Лизавета.
Отличный ответ. Что она собралась менять? Лучше не торопить ее с объяснениями, а раскрутить всех на откровение, тогда я больше пойму. Оглядываю присутствующих. Бауля смотрит на Лизавету, Лизавета – на Кирзача, Кирзач – на Верочку, Верочка ковыряет пальцем доску стола, а Федор смотрит на меня. Исподлобья.
– Федор, ты жив, или?..
– Или!.. – хмыкнул он. – Я умер... или умру в сорок два года, – спокойно заметил он и уточнил: – При любом раскладе.
– В сорок два. Лизавета умерла только что. Третий мертвый член семьи должен был сидеть на шестом стуле... Думаю, это мог быть мой отец. Трое мертвых против... против кого? Бауля, сколько тебе лет?
– Я умру в восемьдесят три года, если получится родиться, – сказала Бауля.
Отличное объяснение. Позволяю себе приободриться:
– Умру! Звучит обнадеживающе. Будущее время. Я пока не мертвец, значит, я сейчас выживаю или умираю в шестнадцать лет после аварии, если все пойдет, как сказала Бауля. Верочка... – смотрю на девочку. – Про тебя я ничего не могу придумать.